Гроза тиранов. Андрей Муравьев

матери составлять начал, а вы живой и целый у брата гостите? Если к туркам попали, то какого дьявола никого не послали к Младену, когда освободились? Или забыли своего связного?

      Он нервно поигрывал вышитой кисточкой на кнуте. Затем внезапно бросил все, порывисто обнял, приподняв с табурета. Алекс застонал от боли в руке и боку. Крепыш ойкнул, опустил на место, лицо незнакомца перекосила гримаса сочувствия.

      – Младен рассказал мне, что вас пытали. Турки в этом сущие варвары. Никаких законов и договоренностей не признают. Сам два раза от них чудом уходил.

      Он пододвинул себе табурет и плюхнулся рядом.

      – Что ж ты молчишь, Петр Николаевич?

      Младен по знаку незнакомца уже доставал из шкафа пузатый кувшин и плетеную корзинку с сыром и хлебом.

      Потемкин решился на вопрос:

      – Вы кто?

      Незнакомец удивленно нахмурился:

      – Что? Как это понимать?

      – Я… Меня пытали… Били… Я память потерял. Не все, но очень многое не помню.

      Крепыш выслушал это с непроницаемой миной. Очевидно, что перед Алексом сидел не тот человек, который способен впечатлиться описанием чужих страданий. Пока Потемкин выкладывал перед слушателями выработанный вариант собственных злоключений, собеседник хладнокровно чистил лук и перебирал куски лепешки. В конце рассказа он выглядел лишь слегка озадаченным.

      – Так даже? Дьявол! От этих чертей всего можно ожидать, но пытать союзника?! Азиаты!

      Тон сказанного не понравился Алексу. Показалось, что ему не поверили.

      – И все же, кто вы?

      Крепыш церемонно представился:

      – Я – Конрад Белли… мы с вами коллеги, в некотором роде… Где вы и кто вы, объяснять не надо, надеюсь?

      – Нет. Тут брат все прояснил.

      Белли вернулся к сервировке нехитрого стола. Младен под впечатлением рассказа слишком увлекся слушаньем и предоставил ему право распоряжаться в своем кабинете.

      Конрад усмехнулся:

      – Уф… Снял с души камень. Младен, выйди на минутку, будь другом.

      Когда дверь за сербом закрылась, он стремительно подошел к юноше и негромко спросил:

      – А то, что ты сделать должен, помнишь?

      Алекс сделал самую наивную рожицу, которую смог:

      – Вот этого, хоть убей. Видимо, так старался не проговориться, что сам выжег из памяти.

      Белли отстранился. Тонкие губы его растянулись в легкой улыбке, глаза прищурились. Алекс мог бы поклясться, что уже видел эту ухмылочку. Точно! Так же на своих собеседников в фильмах поглядывал Брюс Уиллис. Идиотское наваждение! Потемкин встряхнул головой, отгоняя неуместные ассоциации.

      Конрад медленно прошелся по комнате, остановился, опять походил и выдал вердикт на услышанное:

      – Возможно. Всяко на земле бывает…

      Юноша тут же ухватился за протянутую ниточку:

      – А вы, Конрад, меня не просветите?

      Шпион снова улыбнулся. На этот раз не так делано, но все равно холодновато.

      – Увы, мон шер. Тут я бессилен. Задания у нас разные, еще в Питере полученные. Тебе неизвестно мое, мне – твое.