Опасные тайны. Нора Робертс

Наоми. – Правда, один из нас угодил в тюрьму за убийство второй степени, а другой – за то, что в юности слишком любил играть в карты, но жизнь за решеткой есть жизнь за решеткой.

      – Ну вот, ты и здесь меня перещеголяла.

      Наоми рассмеялась:

      – В нас, Чедвиках, живет дух соперничества. – С этими словами она отошла от него и передвинула стоящую на столе вазу с ранними нарциссами на один дюйм вправо. Этот жест многое сказал Гейбу, и Наоми, кажется, это поняла.

      – Что ты о ней думаешь, Гейб?

      – Она – настоящая красавица. Точная твоя копия.

      – Я думала, что буду к этому готова. Отец говорил мне, к тому же я видела ее фотографии, но видеть это своими собственными глазами – совсем другое дело. В общем, я испытала самое настоящее потрясение. Я-то помню ее совсем ребенком, и все эти годы Келси оставалась для меня ребенком, а она тем временем стала взрослой женщиной…

      Наоми нетерпеливо тряхнула головой. С тех пор действительно прошло слишком много лет, и она знала это лучше, чем кто-либо другой.

      – Но, кроме того… Что ты о ней думаешь?

      Она бросила на него быстрый взгляд через плечо.

      А Гейб вовсе не был уверен, может ли он подробно рассказывать ей о том, что он думал по поводу Келси. И должен ли. Он принадлежал к тем мужчинам, которых трудно чем-нибудь удивить, однако от встречи с дочерью Наоми он испытал настоящий шок. Красивые женщины появлялись и исчезали из его жизни точно так же, как он сам на некоторый срок появлялся в жизни очередной красотки. Гейб не был равнодушен к женщинам: он их ценил, восхищался, желал их, однако при первом же взгляде на Келси Байден сердце его едва не остановилось.

      Ему было любопытно разобраться в своих ощущениях, однако Наоми ждала ответа, и он решил, что сможет сделать это позднее. Тем более что его мнение, несомненно, имело для нее значение.

      – Она вся соткана из нервов и бешеного темперамента, – проговорил он. – Ей недостает твоего самообладания и власти над своими чувствами.

      – Надеюсь, эти качества ей никогда не понадобятся, – пробормотала Наоми, обращаясь больше к самой себе, чем к нему.

      – Твоя дочь была в гневе, однако ее сжигало любопытство, и она повела себя достаточно умно. Она сдерживала свои эмоции до тех пор, пока не оценила, так сказать, весь расклад. Будь она лошадью, я бы сказал, что мне необходимо посмотреть ее бег, прежде чем я смогу определить, есть ли в ней выносливость, мужество и красота. Но кровь… от нее никуда не денешься, а она говорит сама за себя. У твоей дочери есть характер и стиль, Наоми.

      – Она любила меня. – Голос Наоми предательски дрогнул, но она этого не заметила, как не заметила первой слезинки, которая выкатилась из уголка глаза и поползла вниз по щеке. – Тому, у кого никогда не было детей, нелегко объяснить, каково это – быть объектом огромной, всепоглощающей, бескомпромиссной любви. Именно так Келси любила меня и своего отца. Это нам с Филиппом не хватило сил… или любви. Мы любили ее недостаточно сильно, чтобы сохранить нашу семью. Так я потеряла и то, и другое.

      Наоми машинально подняла руку к щеке и,