Благодать без Бога. Энн Гейл

радальца, мучающегося от тяжелой болезни, но нет, Госпожа Смерть преподносит сюрпризы. Сегодня она решила поживиться знаменитой красавицей – фотомоделью Хейвен Дейли.

      Мне сказали, что возможно это самоубийство, но я только усмехнулся про себя. Как же, станет кончать с собой успешная редкой красоты женщина, любимица капризного и непостоянного Лондона, которая к тому же собиралась в ближайшее время стать женой Девида Элленби, одного из самых завидных лондонских женихов (после рок-звезд, конечно!), сына достопочтенного сэра Артура Элленби, медиа-магната. Когда жизнь так щедра и великодушна к тебе, не кончают самоубийством.

      Дело было вполне в моем вкусе. Как любит говорить комиссар Кларк «твой любимый богемный террариум, Эйвери». Сам комиссар творческую публику недолюбливал, считал людьми пустыми и несерьезными, а потому склонными к разного рода авантюрам, от которых один шаг до преступления. Я не был столь категоричен.

      Эти люди создают образ, к которому мы стремимся, определяют наше мировоззрение, не жестко, как политики, а ненавязчиво, вкрадчиво, и от того более действенно. Они воздействуют на наши души своим искусством, если речь идет о музыкантах, писателях или актерах. Или же красотой – как люди из мира моды. Погибла молодая женщина, которая тоже принадлежала к людям искусства. А талант ее заключался в исключительной красоте, женственности и грациозности.

      Мне, к примеру, всегда казалось, что искусство делает для цивилизации куда больше науки. Наука двигает вперед материальный прогресс. Искусство – духовный. А духовное обогащение всегда превыше всего.

      За мыслями я не заметил, как добрался со своей окраинной Пэкхем-роуд до фешенебельного Итон-сквер, где с балкона своего роскошного дуплекса упала прекрасная фотомодель с небесным именем.

      У парадного входа маячила долговязая фигура констебля Питерса, машина коронера была здесь же. А сам он стоял и курил чуть поодаль от тела, которое еще не было убрано. Ждали меня.

      Девушка лежала на спине, раскинув руки, как будто собиралась улететь. Чудесное белокурое создание в легком шифоновом наряде цвета небесной лазури. Совершенную мраморную красоту ее лица не смогла осквернить даже такая мастерица уродовать и коверкать, как смерть.

      Будто прочитав мои мысли, коронер выпустил колечко дыма и грустно произнес:

      – Очень красивая, правда? Жаль, когда погибает такая красота…

      – Да, Чарли. Но ничего не поделаешь. Она погибла, а нам снова не спать, толком не есть и измотать себе все нервы пока узнаем, кто преждевременно отправил на тот свет это дивное существо. Ведь она же не сама, я прав?

      – Абсолютно, Кит. Ее выбросили с балкона. Если человек прыгает сам, тело все равно как-то группируется перед падением, срабатывает последний проблеск инстинкта самосохранения. Здесь же тело свободно плашмя грохнулось вниз, как манекен. То есть, падала она уже в бессознательном состоянии. Это же подтверждает характер повреждений на голове жертвы. Дело в том, что когда человек падет с высоты более 10 м плашмя, всегда повреждена больше та часть тела и головы, которая первой соприкоснулась с поверхностью. У нашей красавицы – это левая часть. Но… на правой части головы имеется повреждение, скорее всего, от удара чем-то тяжелым. Ты понимаешь, Кит, я сделал лишь первичный осмотр, более подробно скажу после вскрытия. Но то, что она не самоубийца – это сто процентов.

      – Спасибо, Чарли. Ты уже сказал много. Можете забирать тело, а я пойду побеседую со свидетелями.

      Коронер сделал последнюю затяжку и усмехнулся.

      – Янг примчался первый, наверное, уже начал опрашивать собравшихся. Усердный парень, может из него выйдет толк.

      Я прошел мимо вытянувшегося по струнке Питерса, и оказался в роскошном мраморно-зеркальном холле. Бесшумный лифт почти мгновенно поднял меня на верхний этаж. Уже выходя из него, я услышал голос моего сержанта.

      Когда я вошел в квартиру, Вилли как раз громко и с нажимом пояснял длинноволосому парню в атласной рубахе, почему нужно дождаться инспектора и не обязательно звонить менеджеру. Увидев меня, он облегченно просиял.

      – Инспектор, здесь вот музыканты из группы, которых пригласили играть на вечеринке у погибшей… Они хотят уйти, говорят, что все равно ничего не видели и не знают… Вот этот… их солист… требует их отпустить или позвонить менеджеру…

      Янг кивнул на длинноволосого, который с вызовом уставился на меня. У него был вид человека, которому все нипочем, и ничем его не проймешь.

      – Сержант Янг, возьмите у господ музыкантов их контактные данные и отпустите.

      Я прошел в просторную гостиную, которая была обставлена по последней богемной моде – смесь изысканного римского палаццо с роскошью восточного сераля. Все гости трагически закончившейся вечеринки находились там. Они о чем-то переговаривались – тихо, как будто с опаской, или из почтения к умершей подруге, или же из-за банального страха быть услышанными. Например, мной. Когда я вошел, они как по команде затихли.

      – Дамы и господа, меня зовут Кит Эйвери, я старший инспектор Скотленд-Ярда. Спасибо вам за терпение, сейчас мы побеседуем