Властелин неба. Сергей Зверев

двое суток после этого боя в небольшом таджикском городке, скорее большом кишлаке, в полусотне километров от границы с Афганистаном, офицер-оператор того самого МИ-24-го колдовал в своей половине жилого модуля над составом таинственного напитка. Сверяясь с затертой бумажкой с какими-то каракулями, он отсчитывал капли из пипетки в стакан, уже заполненный густой жидкостью приятного желтовато-зеленого цвета. На блюдце лежали два выжатых лимона, а над открытой банкой меда назойливо жужжала оса.

      За стенкой, судя по доносившимся бессвязным выкрикам, шел пир горой. Экипажу вертушки удалось списать три литра «шила» – подкрашенного спирта из многолитрового бачка стеклоочистителя фонаря кабины своей боевой машины. Путем некоторых нехитрых манипуляций три литра спирта превратились в семь бутылок вполне приличной, а главное – совершенно дармовой водки.

      В стенку постучали, и кто-то уставшим голосом выкрикнул:

      – Петруха! Хорош дурью маяться! У нас еще три пузыря целых!

      На лице Петрухи – старшего лейтенанта военно-воздушных сил России Петра Романчука – отпечаталось лукавое выражение, не покидавшее его физиономии ни при каких обстоятельствах. Однако сейчас это выражение было искажено гримасой страдания. Петрухе очень хотелось оказаться за стенкой. Однако он мужественно крикнул в ответ:

      – Командир! Но ты же знаешь, у меня завтра медкомиссия. Не могу!

      Он продолжил скрупулезный подсчет капель, выдавливаемых из пипетки, но его опять сбил голос за стенкой:

      – Ничего не знаю! Петруха! Дуй сюда! Лапоть ты наш винтокрылый!

      – Не могу! – тоскливо ответил старший лейтенант, но уверенности в его голосе уже не было.

      – Я пр... Я прии... Я прикзваю! – наконец-то сформулировал, хотя и не очень четко, свою мысль командир экипажа за стенкой.

      Петруха задумался, а затем вновь продолжил тискать пипетку.

      В дверь неожиданно постучали, что было не принято аборигенами, потому как все знали, что двери комнаты неунывающего холостяка Петрухи всегда нараспашку, независимо от того, находился он на земле или в воздухе.

      – Открыто! – с некоторым раздражением выкрикнул Романчук, окончательно сбившись со счета капель, выдавливаемых из пипетки в стакан.

      – К медкомиссии готовишься, лейтенант? – раздался над его головой незнакомый голос.

      – Старший лейтенант! – со значением рявкнул Петруха и поднял глаза.

      В этот момент у него отвисла нижняя челюсть: перед ним стоял генерал-лейтенант, на кителе которого с левой стороны скромно и одиноко висела звезда Героя Советского Союза.

      Романчук закрыл рот и вскочил, вытянув руки по швам:

      – Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

      На спутника генерала, невысокого штатского с абсолютно лысой головой и миндалевидными черными газами под густыми бровями, Петруха не обратил внимания.

      – Так ты мне не ответил. К медкомиссии готовишься, товарищ старший лейтенант? – с нажимом на слове «старший» повторил