Десантура против морпехов. Сергей Зверев

лицу капитана было видно, что он борется с досадой и восхищением по поводу десантников Лаврова, разгромивших его вчистую. Пару минут оба молча сидели на бревнышке и думали кто о чем. Батяня вспоминал родное Поволжье и уже втихую начинал подумывать о том, не откомандироваться ли ему на пару недель домой, к родным. Ведь за последние девять лет он бывал дома всего четыре раза – а это выглядело как-то не очень убедительно, с точки зрения его матери.

      Алешин же был несколько более приземлен в своих чаяниях. Он размышлял о том, каким образом мог избежать поражения при захвате базы. Он, конечно, искренне отдал должное командирскому таланту Батяни, однако собственная оплошность не давала ему покоя. Нельзя сказать, чтобы капитан был человеком чрезмерно честолюбивым, но столь обидный проигрыш явно задел в нем офицерскую честь.

      Вдруг из палатки послышался вой корабельной сирены. Батяня чуть не грохнулся с бревна, а Абакумов от неожиданности уронил окурок в сапог одному из морпехов, чем последний явно огорчился. Виновниками этого маленького сюрприза стали местные вояки, которые решили установить корабельный сигнал в палатку, дабы по несколько раз не надрывать глотку, зазывая всех обитателей части на «торжественную трапезу». Так как обстановка была довольно неформальной, офицеры простили рядовым эту дерзкую выходку, но, исключительно во имя соблюдения старого обычая, парочка инициаторов была отправлена в «тройной» наряд.

      Застолье началось бурно и без лишних прелюдий. Перед тем как сесть за стол, Батяня, как старший по званию, поздравил всех с успешным окончанием учений и предложил поднять первую стопку, по традиции, за погибших товарищей. Никто не стал спорить, и первые несколько минут прошли в молчании. К сожалению, большинству сидящих за столом было что вспомнить.

      Но, как говорится, кто былое помянет – тому глаз вон, а кто забудет – тому два. После столь грустного вступления зверский аппетит и усталость взяли свое, и застолье быстро переросло в небольшую дружескую попойку – в разумных, конечно, пределах. Совсем скоро Алешин, махнув на все рукой, и думать забыл об учениях и начал рассказывать Батяне о Камчатке.

      – Ты понимаешь, я же на Камчатке не первый год служу. Пять лет у меня выслуги здесь. Места, я тебе скажу, интереснейшие. Не поверишь, за это время такого насмотрелся – мама не горюй! – Алешин подцепил вилкой соленый огурчик и с хрустом прожевал.

      Батяня и не сомневался, что здесь, на Камчатке, будет на что посмотреть. Как оказалось, капитан не обманул его ожидания...

      – Так вот, природа тут, как ты уже, наверное, успел убедиться – это что-то невероятное. С одной стороны, кажется – мрак и тихий ужас. – Тут Алешин скорчил довольно комичную гримасу, отчего Батяня позволил себе хохотнуть. – А с другой – такой, знаешь, просто первобытный какой-то покой. Тут же как: если с севера идти, то климат арктический. Ну, то есть вечная зима по-нашему. Дальше, по побережью – тут теплее, потому что море рядом. Ну а в глубине совсем уже по-божески – иногда температура