Призрак в кривом зеркале. Елена Михалкова

ять, – прочитал вслух Илюшин номер на доме и поправил спортивную сумку, висевшую на плече.

      Прежде чем нажать на белую кнопку звонка, он оглянулся, подумал пару секунд и наконец перешел на противоположную сторону дороги, косясь на собаку. Шкура на ее боку собралась лоснящимися складками, словно кто-то художественно разложил отрез бархатной ткани.

      – Откормили тебя, голубушка, – заметил ей Илюшин, проходя мимо.

      Собака покосилась на него слезящимся глазом и тяжело вздохнула.

      Остановившись возле столба, Макар непринужденно прислонился к нему и окинул взглядом улицу напротив.

      Дом действительно был особенным, как ему и рассказывали. Двухэтажное бревенчатое здание на красной каменной подклети потемнело от времени, и старые наличники сливались со стенами, однако, приглядевшись, можно было рассмотреть замысловатые узоры резьбы. В четырехскатной крыше виднелись два квадратных окошка-бойницы, смотревших запылившимися стеклами в вечернее, налившееся красным небо. Те же окна, что выходили на улицу, казались чисто вымытыми, и на втором этаже за одним из них горел приятный мягкий свет, приглушенный желтыми шторами.

      – Интересно, зачем наверху окошечки? – пробормотал себе под нос Илюшин. – Кто же придумал в такой крыше окошечки проделать?

      Дверь со звонком разделяла дом на две половины, а над ней нависал потемневший бутафорский балкончик, также богато украшенный резьбой. К двери вели три широкие деревянные ступеньки, по которым Макар поднимался несколько минут назад, заметив, что средняя проломилась и под ней можно разглядеть песок и сгнившие доски. Крайнее левое окно на первом этаже было плотно закрыто ставнями и, кажется, заколочено.

      «Любопытно было бы узнать, сколько лет дому. Заря Ростиславовна сказала, что это дореволюционная постройка, но в таком случае он удивительно хорошо сохранился…»

      Справа и слева от двухэтажного здания прятались за палисадниками с традиционной сиренью одноэтажные дома, казавшиеся небогатыми родственниками рядом со своим высоким соседом, хоть и обедневшим, но сохранившим мрачное достоинство. Во дворе правого, выкрашенного сочной синей краской, стоял высокий седой старик в ватнике, с садовыми ножницами в руках, и поглядывал на Илюшина. Слева же никого не было: только за окнами, казалось, мелькали какие-то силуэты – но, приглядевшись, Макар решил, что это лишь игра теней.

      Собственно, на левом домике улица обрывалась, превращаясь в тупичок: отсюда начинались густые заросли боярышника, в которых шуршало, шелестело и издавало негромкое ворчание какое-то существо. За боярышником неуловимо чувствовалась вода: Илюшин даже принюхался, но уловил лишь аромат сирени, все сильнее наполняющий вечер.

      В двухэтажном доме зажглось второе окно, и Макар решился. Он уже сделал шаг по направлению к двери с белым звонком, как вдруг из кустов боярышника вышмыгнула ободранная кошка и стрелой пролетела мимо собаки. Кусты за ней продолжали шевелиться, будто в них осталось сидеть, поджидая добычу и устраиваясь поудобнее, молчаливое чудище. Собака, даже не взглянувшая вслед кошке, приподняла плешивую голову и опасливо покосилась сначала на заросли, затем на человека, замершего в двух шагах от нее.

      Ступеньки не скрипнули, когда Илюшин поднялся на крыльцо, но ему показалось, что за долю секунды до нажатия на кнопку звонка внутри, за дверью, кто-то негромко вздохнул.

      Трель мелодично разнеслась по дому, минуту спустя внутри зазвучали шаги, и Макару открыли.

      – Здравствуйте. – За дверью стоял белобрысый парень лет двадцати с небольшим – высокий, тощий, бледный, с прищуренными глазами. Кадык на шее у него выпирал так, словно парень проглотил что-то острое, вставшее поперек горла. За спиной парня горела тусклая лампочка, и в дверную щель Макар разглядел старый кованый сундук, накрытый сверху темно-синей потертой скатертью.

      – Добрый вечер, – Илюшин обаятельно улыбнулся, сбросил с плеча спортивную сумку. – Мне сказали – у вас можно комнату снять?

      Парень окинул Макара внимательным взглядом, словно ощупал.

      – Можно… – протянул он, и на лице его появилось подобие приветливой улыбки, хотя в глазах осталась настороженность. – Проходите, пожалуйста.

      Илюшин вошел в дом, и дверь за его спиной стала закрываться сама. Последнее, что он увидел снаружи, обернувшись, был внимательный, почти человеческий взгляд собаки.

      – Откуда вы узнали о нашей гостинице? – Парень приглашающим жестом указал на тускло освещенную лестницу.

      – В санатории рассказали, – не моргнув глазом солгал Илюшин. – Я хотел бы сначала посмотреть комнату…

      – Разумеется! – Провожатый с каждой секундой становился все дружелюбнее, и отчего-то это совершенно не нравилось Макару. – Сейчас все комнаты свободны, поэтому я покажу вам самую лучшую… Надеюсь, она вас устроит.

      Поднявшись на второй этаж, парень порылся в кармане и извлек оттуда ключ с маленьким номерком.

      – Прошу вас.

      Он открыл дверь, включил свет, и Макар