Самовар, разлив, граната. Гид по неприятностям. Эдуард Веркин

и протёр ладонь о штаны. – Впрочем, ничего удивительного – в любых замкнутых системах уровень всегда выравнивается по минимуму.

      – Что это значит?

      – Это значит, что, общаясь с вами, я оту-пел, – объявил Жмуркин. – Деградировал. Даже нет, не отупел, я стал таким же унылым, как вы. А это ещё хуже.

      Жмуркин вытянул ноги.

      – А между тем жизнь проходит. – Жмуркин вздохнул. – В моём возрасте надо уже определиться, а я…

      Жмуркин посмотрел с отвращением на своё отражение в экране телевизора.

      – А я трачу его на вас с Генкой. Очередную чудесную весну своей жизни…

      – Не трать, – посоветовал Витька.

      Жмуркин вздохнул.

      – Рад бы, – сказал он. – Только все остальные ещё хуже вас. Вот и приходится… Из двух зол не пошить камзол…

      – Бедняга, – посочувствовал Витька. – Как страдаешь.

      – И не говори. Лучшие годы… У тебя ничего пожевать нет?

      Жмуркин с отвращением оглядел комнату Витьки.

      – Пельмени, – ответил Витька. – В морозилке.

      – Пойдёт.

      Жмуркин поднялся из кресла, удалился на кухню, вернулся с пачкой. Вытряхнул на ладонь пельмень, закинул в рот.

      – Ты что, их прямо так ешь? – лениво спросил Витька. – Мёрзлыми?

      – Ага, если маленькие. Большие, конечно, приходится жарить. А маленькие и так ничего…

      Жмуркин стал жевать пельмень.

      – Мне мать еды оставила, конечно, – объяснил Жмуркин. – Но я что-то вчера… Много думал, короче. Вот и съел всё.

      – Ты съел запасов на три дня? – спросил Витька.

      – Взгрустнулось, – пояснил Жмуркин. – Потом, знаешь, если нечем заняться, всегда есть хочется.

      Жмуркин закинул в рот ещё пельмень.

      Витька молчал. Жмуркин тоже молчал. Они молчали несколько минут. Витька думал, когда Жмуркин начнёт. Уговаривать. Убеждать. Говорить, что надо срочно подняться и бежать…

      Куда-нибудь.

      Но Жмуркин молчал. Ел пельмени. Сначала немного размораживал пельмень во рту, потом хрустел, потом жевал. Задумчиво, сосредоточенно.

      Витька не выдержал и сам вытряхнул из пачки мороженый пельмень. Закинул в рот. Пельмень тут же прилип к языку.

      – Надо нам, наверное, к Геннадосу пойти, – сказал Жмуркин. – Может, у него идеи какие?

      – Может.

      Витька пельмень всё-таки разжевал. Пельмень, как и ожидал Витька, оказался невкусным и с сильным лучным привкусом, так что Витька потихоньку выплюнул его в цветочный горшок.

      – Пойдём к Генке? – Витька кивнул в сторону прихожей.

      – Погоди, сейчас доем.

      И Жмуркин сжевал ещё полпачки. Витька позавидовал и неприхотливому аппетиту Жмуркина, и его дурацкому здоровью. Вот если бы он, Витька, умял пусть хоть полпачки, то у него непременно заболело бы горло. А Жмуркину хоть бы что, организм у него крепкий.

      – Чаю, может? – Витька потёр горло.

      – У Генки попьём, – сказал Жмуркин. – У него чай всегда хороший, а матушка печенье печёт ореховое – во!

      Витька не стал сильно спорить, печенье мама Генки действительно пекла хорошее, и на