Соперница с обложки. Галина Романова

какая-то масла в огонь подлила, прокаркав ему вслед что-то об Антихристе и скором ответе перед Создателем. В другое бы время и внимания на нее не обратил, а тут обострилось все, каждый нерв стонал натянутой струной.

      Лозовский шел по набережной к стоянке машин и морщился, будто от зубной боли.

      Что же так противно на душе-то? Что же там так болезненно ворочается и тянет, тянет? Погода еще дурацкая, середина сентября только, а уже ноябрьской промозглостью смердит. Ветер мечется, того гляди с крыши их домика незакрепленный лист шифера сорвет. Так и не успел закрепить его в выходные, стемнело быстро. Оставил все до следующих выходных, понадеявшись на бабье лето, а оно вон как подвело. Быстренько скомкало, собрало в клубок по полям паутину и припрятало до следующего года под каким-нибудь кряжистым дубом. Пробило застарелой ржавчиной золото листвы, пошвыряло все безалаберно под ноги. Река за парапетом горбатилась гигантской стиральной доской, облизывая сизыми волнами бока катера спасателей.

      Лозовский отвернулся, поежился и полез в карман за ключами от машины. Но не успел достать, пожарной сиреной взвыл телефон.

      Началось!

      Звонила секретарша Марианны. На ее номере им был забит этот рингтон. Сейчас начнет сипеть и захлебываться в трубку, что Марианна Степановна гневается, что давно его ждет, что он должен был…

      – Да, – недовольно отозвался Лозовский. – Ксения, ты?

      – Я! – выдохнула та и вдруг непривычно обратилась к нему на ты: – Ярослав, ты где?

      – На набережной, машину забираю, а что?

      – Скоро будешь, так?

      – Ну, да. А в чем, собственно, дело?

      – На твоем месте я бы не торопилась, Ярик.

      Ее и без того невыразительный голос как-то моментально потух, лишившись всех звуковых оттенков. И Лозовский тут же представил себе простушку Ксюшу, съежившуюся в секретарском кресле до размеров божьей коровки. Она частенько так сжималась, когда Марианна ее за что-нибудь разносила.

      Что сейчас могло случиться?

      – Почему? – вздохнул он, тут же поняв, что Марианна, видимо, рвет и мечет.

      – Потому что! Ты что, дурак совсем, да?! – и она неожиданно расплакалась в трубку. – Если говорю не торопиться, значит, не торопись!

      – Да что случилось-то, Ксюша? Она что там, всех без разбору увольняет?

      А она могла! Еще как могла после вчерашнего-то.

      – Она не может никого уволить сегодня, Ярик, – чуть успокоившись, пояснила Ксюша.

      – Почему?

      Он не понял или не захотел понять, черт его знает, сразу вспомнив о гадкой суетливости своей утрешней, сразу не понравившейся ему, показавшейся предвестником чего-то дурного.

      – Потому что Марианна Степановна пропала! – уже совершенно твердым секретарским поставленным голосом ответила Ксюша.

      – На работу, что ли, не вышла?

      – Не валяй дурака, Ярик! Тебе ли не знать, что она никогда не прогуливала, – приструнила его Ксюша. – Марианна Степановна пропала, понимаешь! Отовсюду пропала! Ее нигде нет! А в ее кабинете