Происшествие исключительной важности, или Из Бобруйска с приветом. Борис Шапиро-Тулин

с Бобруйском, и только тетя Бася считала наоборот: это сам Бобруйск, и не мистическим образом, а напрямую, был на связи с самыми великими из великих. Она, как заправский краевед, объясняла неискушенной публике, если вдруг такая появлялась в городе, что следы этой связи можно обнаружить, например, в названиях улиц. Не зря же существовала здесь улица Пушкина, или Гоголя, или, на худой конец, Толстого. Не говоря уже о переулке Менделеева, тупике Эйнштейна или детском доме имени Туруханской ссылки товарища Сталина. «А венерологический диспансер имени Клары Цеткин! – восклицала она. – А расположенная рядом с кладбищем сапожная мастерская имени Исаака Ньютона, а синагога на Социалистической, в которой обосновалось спортивное общество «Спартак», названное в честь одноименного раба, боровшегося за освобождение рабочего класса?!» И все же тетя Бася считала, что с одним великим человеком таки вышла маленькая заминка. Она имела в виду Моисея, который в стародавние времена нарезал бессмысленные круги по Синайской пустыне.

      – Вейзмир, – говорила она, – Синайская пустыня так же далека от Бобруйска, как сберкасса на Бахаревской от главного банка на Уолл-стрите, но Моисей об этом не знал и сорок лет водил людей практически за нос в надежде найти среди песков благословенный Бобруйск. И за все эти сорок лет никто не сказал ему: уважаемый Моисей, вы ошиблись ровно на три тысячи километров, и то если все время идти по прямой, никуда не сворачивая. Представьте себе, – вздыхала тетя Бася, – умереть, не увидев Бобруйска?!

      И что вы думаете? Многие с ней были согласны.

      4

      Но, если говорить честно, а про Бобруйск по-другому не скажешь, у Провидения, надзирающего за городом, помимо всего прочего была одна непростая задача, которая вплоть до осени 1952 года держалась в абсолютной тайне. Когда наступил час «х», сотрудники спецотдела Небесной Канцелярии спустили Провидению соответствующую инструкцию по спасению Земли от будущей катастрофы, но при этом решили немного поразвлечься, а потому замаскировали выполнение предписанного действа изящным антуражем, получившим название «Квашеная капуста».

      Что двигало ими в принятии такого оригинального решения, не нам судить, но осенью 1952 года весь Бобруйск озаботился созданием припасов на предстоящую зиму исключительно в виде этой самой квашеной капусты. Горожане внезапно и почти поголовно стали знатоками непростого процесса ее изготовления, и порой казалось, что количество рецептов в несколько раз превышало число жителей славного города.

      Рецепты с укропом, тмином, яблоками или медом практически не рассматривались. В ход шли самые экзотические, например квасить капусту вместе с высушенными листьями крапивы, собранными в пору ее цветения, или добавлять в капустный сок самогон, но не свекольный, а обязательно хлебный. Спорили до хрипоты о том, когда лучше начинать процедуру квашения – на молодой луне или, наоборот, на нисходящей, выясняли, чуть ли не с кулаками, какой день лучше подходит для этого процесса – понедельник