Не время для славы. Юлия Латынина

гараже мгновенно воцарилась ледяная тишина, что-то звякнуло, клацнуло, а потом чей-то голос крикнул:

      – Нет! – и крышка багажника над Алиханом распахнулась.

      – Вылезай, – коротко приказали по-русски.

      Алихан осторожно высунул голову из багажника и увидел, что слева от машины стоят три человека, и автоматы в их руках направлены на багажник. В ту секунду, как он показал голову, сильная рука ухватила его за ворот и поставила на пол рядом с машиной, а один из автоматчиков, самый молодой, немногим старше Алихана, выругался и спросил:

      – Ты что здесь делаешь?

      Алихан сел на землю (это пришлось сделать, потому что ноги у него затекли и были никуда не годны), и сказал:

      – Я хочу говорить с Булавди.

      Автоматчики переглянулись, а молодой чеченец, бывший за рулем машины, пожал плечами и недовольно сказал:

      – Какой-такой Булавди? Езжай домой, Алихан, твои сестра и бабушка, наверное, уже места себе не находят.

      Алихан не двинулся с места, и водитель снова протянул руку, чтобы затащить его в машину, но в эту минуту в гараже хлопнуло, и поперек желтушного пятна от лампочки легла изломанная тень.

      – Это кто хочет со мной говорить?

      Алихан обернулся. На цементном приступке, ведущем из гаража, стоял Булавди Хаджиев.

* * *

      Булавди Хаджиев тоже был среди людей, висевших на стене в комнате Алихана. Он висел справа от своего дяди Арзо. Там Булавди был высокий молодой красавец, с точеными чертами смуглого лица, с черными, чуть рыжеватыми кудрями, кровь с молоком и Орден Славы на молодецкой груди (Орден Алихан старательно свел фотошопом).

      За два с половиной года, прошедших после Красного Склона, Булавди решительно изменился. Волос поубавилось, борода, наоборот, отросла. Щеки впали. Лицо из смуглого стало желтым, лимонным, видимо выдавая тяжелую болезнь, тело – худым, и черная куртка – обтрепанной. Глаза глядели, как рысь из капкана. Он ничем не напоминал тех боевиков середины 90-х, упитанных, рослых, завидных женихов, к которым сбегалась половина села, когда они спускались с гор передохнуть; это был загнанный зверь, не доверяющий никому в республике, напичканной предателями и агентами. Он выживал, несмотря на охоту, объявленную на него Джамалудином, но выживать было все трудней.

      – Это кто? – спросил Булавди.

      – Это Алихан, сын Исы, брата Мовсара, – ответил один из чеченцев.

      Но Булавди уже и сам видел, что это Алихан. Тленкой был родным селом Булавди, и Булавди помнил мальчика еще семь лет назад, когда Мовсар справлял свадьбу. И, конечно, Булавди очень хорошо знал историю Дианы и Ташова по прозвищу Кинг-Конг. Ее знали все в Тленкое, но Булавди был один из немногих, кто знал настоящую причину разрыва.

      Булавди молча повернулся, и Алихан кое-как вскарабкался на ноги и пошел за ним.

      Они оказались на втором этаже какого-то дома. На клеенчатом столе дулом к окну лежал автомат, и через раскрытую дверь было слышно, как в неисправном бачке течет вода. Алихан чувствовал себя не очень хорошо и пропустил вечерний