Девушка из Золотого Рога. Курбан Саид

Вам, как приказал мне наш Император и Господин».

      Азиадэ подписалась, вложила письмо в конверт, потом опять достала его и, покраснев, дописала: «Если же Ваше Высочество откажет мне в ответе, то, боюсь, я приму это как знак Вашей немилости, окончательной немилости, которая толкнет меня в объятия другой любви».

      Она заклеила конверт и нерешительно взглянула на него. Никто не знал, где пребывает принц. Она написала: «Правительству Турецкой Республики. Лично в руки изгнанному принцу Абдулу Кериму. Очень важно! Просьба переслать!»

      Не было никакой надежды, что письмо дойдет до адресата. Она вышла из библиотеки, а лысый библиотекарь одобрительно и с уважением посмотрел ей вслед.

      «Какая прилежная студентка, – подумал он. – Интересно, пишет ли она диссертацию? Наука не должна лишаться таких людей».

      Тем временем Азиадэ пошла по Доротеенштрассе. Хаса помахал ей. Она села в машину, и он опять заговорил о том, как было бы прекрасно поехать в свадебное путешествие в Италию на машине.

      – Остановите-ка здесь, – попросила Азиадэ.

      Она подошла к почтовому ящику и опустила в него письмо. Вернувшись в машину и свободно облокотившись на спинку сиденья, она несколько небрежно сказала:

      – В Италию? Вы полагаете? Это было бы здорово.

      Потом молча стала смотреть в окно. Она очень любила Хасу.

      Глава 7

      Ахмед-паша сидел в кафе «Ватан» и думал о том, что он уже не властен над своей жизнью.

      Индус за стойкой меланхолично перебирал четки, Смарагд, кельнер из Бухары, разносил кофе, а черкес Орхан-бей рассуждал о неисповедимости путей Господних.

      – Религия этого не запрещает, – сказал Смарагд.

      В кафе «Ватан» не принято было что-то скрывать.

      – Да, – грустно согласился паша, – религия этого не запрещает.

      Жрец из секты Ахмедия подошел к нему и, поглаживая бороду, загадочно произнес:

      – Все в одном и один во всем. Через единение плоти к единению крови.

      Он отпил шербет и предложил паше сигарету.

      Индийский профессор отложил четки и мрачно сказал:

      – Господь устами Пророка провозгласил: «Лучше верный раб, чем неверный пес».

      – Это касается только язычников, – перебил его Смарагд. – Имам Бухары написал к этому толкование.

      Все замолчали, а черкес скрылся в соседней комнате.

      – Он, собственно говоря, никакой не неверный, а просто свободомыслящий, – промолвил паша.

      Он печально кивнул, и индус участливо сказал:

      – Как верно вы рассуждаете, ваше превосходительство. К тому же он богат.

      В кафе вошел полный сириец и пророчески изрек:

      – Что есть деньги? Пыль у престола Всевышнего. Где миллионы Абдула Гамида? Разве они спасли его трон? Один святой из пустыни Неджд сказал…

      Но он не договорил, потому что Смарагд поставил перед ним кофе, а профессор с грустным равнодушием повторил:

      – Как