Туча. Аркадий и Борис Стругацкие

спрашивает Нурланн. – Облачность? Но Туча выше облаков!

      – Нет, вы увидите, только не то, что есть на самом деле.

      – А что? Мираж?

      – Мираж не мираж, – говорит полковник в затруднении и от этого сердясь. – А, да что мне – вертолета жалко? Я распоряжусь.

      – Вы лучше, профессор, посмотрите на это. Это дело верное, без миражей, – говорит кто-то и высыпает веером на карту несколько фотографий.

      Нурланн небрежно перебирает их одну за другой.

      – Это я видел… и это видел…

      Его внимание задерживается только на одной фотографии: Туча просачивается через дом. Светлый тысячеоконный фасад на фоне угольно-черной стены и тысяча черных языков, выливающихся из окон. Нурланн бросает фотографию на стол и говорит:

      – Хочу проехаться по городу. Посмотрю завтрашнюю позицию и посмотрю все это (он щелкает пальцем по фотографиям) вблизи.

      – Конечно, – говорит полковник. – Разрешите представить вам сопровождающего: старший санитарный инспектор Брун.

      При первых словах полковника лицо Нурланна неприязненно сморщивается, но при имени Бруна оно расцветает неожиданно доброй улыбкой.

      – Господи, Брун! – восклицает Нурланн. – Откуда ты здесь?

      Лимузин профессора Нурланна неторопливо катит по улицам.

      В городе безраздельно царит дождь. Дождь падает просто так, дождь сеется с крыш мелкой водяной пылью, дождь собирается на сквозняках в туманные крутящиеся столбы, волочащиеся от стены к стене, дождь с урчанием хлещет из ржавых водосточных труб, разливается по мостовой, бежит по руслам, промытым между плитами тротуаров. Черно-серые тучи медленно ползут над самыми крышами. Человек – незваный гость на этих улицах, дождь его не жалует, и людей почти не видно.

      – Как это ты заделался санитарным инспектором? – спрашивает Нурланн сидящего за рулем Бруна. – Ты же, помнится, был по дипломатической части.

      – Мало ли что… Вон Хансен – сидел-сидел у себя в суде, а теперь кто? Великий бард! Менестрель!

      – О да. Давно ты его видел?

      – Да два часа назад, он с утра до вечера торчит в отеле, где ты поселился. В ресторане, конечно. Пьет как лошадь, старый хрен.

* * *

      Вместе с дождем в городе хозяйничают молнии. Странные, очень яркие и почти бесшумные молнии. Огненными щупальцами они то и дело проливаются из Тучи и уходят в фонарные столбы, в фигурные ограды палисадников, просто в мостовую. Вдоль стены дома пробирается случайный прохожий, согнувшийся под зонтиком, и молния падает на него, оплетает тысячью огненных нитей. У человека подкашиваются ноги, он роняет зонт, хватается за стену и приседает на корточки. Это длится несколько секунд. Вот он уже опомнился, подобрал зонтик и, очумело крутя головой, заспешил дальше.

      – Невозможно поверить, что это безвредно, – говорит Нурланн, провожая прохожего взглядом.

      – Даже полезно, – откликается Брун.

      Лимузин сворачивает за угол и останавливается.

      – Это еще что такое? – озадаченно спрашивает Нурланн. – Кто они такие,