36, или Нет никого, кроме Него. Виктор Пикар

не может ни жить, ни умереть?

      Так он узнает, что человек, как сухая ветка, ломается с двух раз.

      Делают это так.

      Сначала ветку надламывают с одной стороны. Затем ее переворачивают и надламывают с другой стороны – тогда она ломается окончательно.

      Всё.

      Ни за что!

      Таким я знал дядю Мишу лет десять назад. Каждый раз, когда я вспоминаю историю его жизни, мне становится не по себе. К этому человеку я отношусь с уважением и опаской.

      С чего бы это он так захотел Асю?

      Я крепко сжимаю ладонями руль и думаю: «Ни за что!»

      Чтобы разрядить обстановку, спрашиваю его:

      – Что ты делаешь все эти годы? Мантры, молитвы, четки, Святой Дух?

      Он отвечает так, как будто говорит не о себе, а о ком-то другом:

      – Торгую книжками. Путешествую. Европа, Турция, Мексика.

      И добавляет:

      – Живу как все. Люблю женщин, виски и семечки. Читаю всякую белиберду. По воскресеньям в Сокольниках играю с местными в футбол и пью пиво. Ты не поверишь, но я теперь болею за Ювентус, выезжаю на их матчи в Лиге Чемпионов, недавно вот был с фанатами в Испании. Развелся. Помогаю ребенку.

      Он поворачивает голову в мою сторону, видит мое удивленное лицо. Я не верю тому, что он говорит.

      Он наклоняется ко мне ближе и шепчет мне на ухо с самым серьезным видом:

      – Я нашел пару мест, где всегда есть хорошие девочки, почти без риска подцепить какую-нибудь заразу. Только для своих. Могу дать телефончик. Или, может быть, ты любишь покурить дурь? Веселые таблеточки? Что-нибудь более серьезное? На эту тему тоже есть контакт.

      Я теряю дар речи.

      – Понимаешь, брат, его не обведешь вокруг пальца. Молитва – это просто-напросто твое сердце. Такое, какое оно есть на самом деле. Без понтов и прикрас.

      Теперь он говорит так.

      – Каждый из нас молится: и убийца, и святой, и злодей, и праведник. Каждую секунду своей жизни. Все мы чего-то хотим, все мы чего-то просим.

      Он шепчет это мне на ухо.

      Мурашки бегут у меня по коже.

      Он добавляет глубокомысленно и громко:

      – Даже корова молится.

      Костик сонно бормочет с заднего сиденья:

      – Да. И ворока ломится.

      Наш диалог прерывает Асин звонкий голос:

      – Я что-то не поняла!

      Она недовольна, что про нее забыли. Она громко и требовательно спрашивает с заднего сиденья:

      – Скоро мы приедем?

      Я отвечаю, нежно улыбаясь ей:

      – Минут пять еще.

      Дядя Миша нехорошо на меня смотрит.

      К черту! Мои глаза слипаются от усталости.

      Приедем, расселю всех – и сразу спать!

      Только перед этим хорошенько выпью.

      Тараканы тоже молятся

      Звонит будильник.

      Два часа ночи! Неужели я спал почти целые сутки? Голова раскалывается. Сколько же я вчера выпил? Главное – зачем? Тем более – один.

      Быстро одеваюсь. Внизу, в зале, слышны голоса. Я спускаюсь и вижу: все уже