Нечто иное. Андрей Малютин

со мной, Господи? Почему?

      – Костя, ну что же ты? – настаивала девушка.

      – Забудь все! – Костя решительно поднялся. – Ничего не было, и быть не могло. – Костя быстро пошел в сторону двери. Остановился в проходе. Резко повернулся: – Ты чудовище! – бросил Костя девушке.

      – А я-то думала, ты влюбился в меня! – Настя вскочила с кровати. – Ты такой же, как все! Я доверилась тебе, а ты… ненавижу тебя, уходи! – По щекам девушки потекли слезы. – Уходи и больше не появляйся в моей жизни!

      Костя развернулся и, громко хлопнув дверью, быстро пошел в сторону лестницы. Девушка бросилась на кровать и, уткнувшись в подушку, безудержно зарыдала.

      Настя вздрогнула. Она почувствовала, что что-то происходит там, внизу огромного живота. Появились слабые позывы к мочеиспусканию. Настя завертела головой по сторонам, ища, кто бы помог ей дойти до туалета.

      Дверь палаты распахнулась и к комбикойке стремительно подошла акушерка.

      – Не волнуйтесь, через 10 минут у вас начнут отходить воды. Вас необходимо перевести в стерильную палату, во избежание инфицирования во время безводного периода. Схватки начнутся предположительно через 1 час 35 минут.

      – Что я должна делать?

      – Ничего, лежите. – Акушерка взялась за спинку комбикойки и толкнула. Та неожиданно легко поддалась и поплыла по воздуху, несмотря на свои размеры. – Все будет хорошо, – увещевала акушерка парящую на кушетке по коридору Настю.

      Настю разместили в светлой палате, сменив нательное и постельное белье в специальном шлюзе. Не успела акушерка завести ее в палату, как Настя почувствовала тепло и сырость между ног.

      – Кажется, началось, – неуверенно сказала Настя.

      – Ничего, ничего, я перестелю, – засуетилась акушерка.

      Напряжение в животе стало потихоньку спадать. Акушерка знала свою работу. Воды отошли в подставленную акушеркой резиновую емкость с широким пластиковым кольцом в основании, та загерметизировала ее, опустила в какой-то контейнер, затем тщательно обработала Настю каким-то раствором, перестелила постель и удалилась через шлюз. Настя посмотрела по сторонам. Штативы у стены, столик, накрытый белой простыней, аппарат для наркоза, знакомое всем женщинам акушерское кресло, почти не меняющееся с годами, и родовой стол. Настя закрыла глаза. Воспоминания нахлынули на нее новой волной.

      Настя всегда любила, когда к ним с мамой приезжала бабушка. Она была довольно странной или, может быть, загадочной женщиной. Несмотря на свой почтенный возраст, – Настя точно не знала, сколько ей лет, так как бабушка никогда не отмечала дней своего рождения, – выглядела она как Настина пятидесятидвухлетняя мама, если не моложе. Мама один раз обмолвилась, что ей около ста пятидесяти лет, но это она пошутила. Настя как-то прикинула: если бабушка родила маму, к примеру, в двадцать лет, а мама родила ее, Настю, в тридцать, то бабушке должно быть около семидесяти двух лет, что выглядело более вероятным. Но даже если предположить, что ее возраст именно таков, то удивительно было видеть, что на ее лице не было ни