Искры и тени. Дорофея Ларичева

волновалась, свистела, хлопала, мечтая ускорить начало боев, размахивала пестрыми флажками. Эдуард подавил зевок и выглянул в макросеть. В отличие от подпольной гладиаторской площадки, там было тихо. Политики второй день не делали никаких заявлений. Биржевые сводки подтверждали, что экономика угодила в болото. Хакеры не разгромили ни одну корпорацию.

      Смолина-младшего подобное спокойствие не смущало. К огромной стране подкрадывался очередной кризис. Производство медленно выводили в южные районы, где затраты поменьше и рынок сбыта погуще. Восхваляемые в последние годы агропоселения не приносили больше двенадцати процентов рентабельности. Биржевыми операциями стали интересоваться даже низкостатусные клерки и домохозяйки.

      А ведь в первую очередь начнут паниковать не простые смертные, а те, кому есть что терять. Очередной клиент, богатенький, еще не окончательно старый и не безнадежно больной, перевел на счет центра миграции крупную сумму и готовился отбыть в лучший мир.

      Цивилизация на Земле-41 была отсталой. Эпоха чтения при свечах, сочинения длинных рукописных писем, время больших надежд, географических открытий. Эпоха, когда мир за твоим окном кажется огромным, необъятным и непознанным.

      Впрочем, Смолин не видел особой разницы между запряженными лошадьми повозками и машинами с дизельным или электрическим двигателем. Люди-то везде одинаковы.

      Эдуард предпочитал продавать людям наивные грезы о лучшей жизни оптом и в розницу а не впутываться в опасности самому.

      Свет в зале померк. ВИП-ложи, опоясывающие зал над колышущимся людским морем, погрузились во мрак. На арене пустились в пляс тощие девицы в блестках. Смолин без особого интереса разглядывал присутствующих, но на периферии сознания дзинькнуло. Молодой человек без сожаления ушел в макросеть.

      Традиционным местом начала деловых встреч был парадный вход в виртуальный офис «Приюта пилигрима». Смолин гордился, что сумел застолбить себе очень выгодное место – почти напротив левой башни Тучепада. Вид отсюда открывался фантастический.

      Две скалы-небоскреба высотой с полсотни этажей искривлялись, извивались, нарушая законы привычной человеку гравитации. Серо-голубая скальная порода вдруг перетекала в окна, балконы, арки, вновь принимала вид монолитной скалы. С нее свисали густые лианы, выворачивали руки-ветви деревья, шевелящиеся, иногда по своей воле перебирающиеся с одного этажа на другой. А по стыку скал пенным потоком стекали облака. Они собирались над вершинами и одно за другим бросались вниз, обретая последний приют в компактном озере.

      Наблюдать за Тучепадом можно было часами, каждый миг он был иным, завораживающим, ирреальным. Но в семье Смолиных сентиментальных не было. Эдуард спокойно утвердил на этот месяц модернистский проект для фасада «Приюта пилигрима»: нечто напоминающее космический корабль – стальное, ребристое, с множеством непонятных деталей, труб, имитацией пушек, механических сочленений. На следующий месяц концепция