Лучшие романы о любви для девочек. Вадим Селин

смазанными горным медом.

      – Да. А что? – удивилась я, откусив от пышки большой кусок.

      – Лицо у тебя… какое-то. С работой проблемы?

      – Нет, все в порядке.

      Я вошла в дом, закрылась в своей комнате и принарядилась для выхода «в люди»: развязала хвост, в который были собраны косы (на работе с ними не очень удобно, приходится скреплять косички резинкой), сложила бандану в виде ленты и повязала ее, закрывая лоб, вместо купальника надела спортивные штаны и легкий топик. Обулась в сланцы через палец. Очень люблю свободную, не стесняющую движения одежду.

      И уже когда почти вышла из комнаты, мой взгляд остановился на картине, что висела на стене. С первого взгляда эта картина очень странная. Рисунок выполнен на обычном альбомном листе. На нем нет четко выраженной темы, и вообще никакой темы нет – несколько мазков желтым, несколько мазков красным, синим и зеленым. Когда люди видят эту работу, удивляются – зачем я повесила на стену детскую мазню? Но когда узнают все про эту картину, приходят в восторг. А дело в том, что она нарисована не человеком, а… дельфином. Да-да, именно дельфином.

      Два года назад в нашем городе открылся дельфинарий. Его я посетила одной из первых. В конце выступления дельфинам давали в зубы кисточку с разными красками, и они притрагивались ею к бумаге. Затем картину выставили на аукцион. Я не была бы собой, если бы не купила ее. Я посчитала, что в картине, нарисованной дельфином, есть что-то таинственное и магическое. Может, я себе внушила, а может, это правда, но после того как я повесила этот шедевр у себя в комнате, я почувствовала, что мне начала помогать некая неведомая сила, когда я спасаю тонущих. Меня словно окутывает электрическое поле, отталкивающее воду от моего тела, и с невероятной скоростью несет к находящимся в беде людям. Такое вот чувство.

      И вообще, вся моя комната была «морской» – везде ракушки, красивые камни, штурвальчики… Вот только не было ни засушенных морских звезд, ни рыб. Мне как-то не по себе, когда в комнате находится что-то убитое. Это же, по сути, скелетики.

      – Ты когда вернешься? – спросила мама, когда я выбежала на улицу. Она заметила, что я приоделась для выхода.

      – Точно не знаю, но не раньше чем через два часа, – прикинула я.

      – Тогда возьми с собой ключи. Я уже, наверное, спать буду. Устала что-то. Долго не задерживайся. Ты там аккуратно, я за тебя переживаю.

      Я обняла маму и улыбнулась:

      – Да что может со мной случиться? Я с Фулатой буду.

      – Все равно аккуратно.

      Я внимательно всмотрелась в мамино лицо. Она была какая-то встревоженная, бледная. Я присела на скамейку.

      – С тобой все в порядке? Ты что-то неважно выглядишь.

      – Мне тревожно, – с готовностью ответила мама.

      – В каком смысле? – не поняла я.

      – На душе. Даже и не знаю, что со мной происходит. Меня сегодня весь день странное ожидание чего-то дурного страшит. Беды или дурного известия. Понимаешь?

      – Кажется, – медленно кивнула я. – Предчувствие, что ли?

      – Может быть, – согласилась мама.

      – У тебя точно ничего не болит? Ты бледная.

      Мама