Рубеж (сборник). Андрей Дышев

глядя вперед. Его чалма намокла и свисала мокрой тряпкой. С бороды – жалкой и тонкой – капала грязная водичка. Свой тряпичный узелок Махмед спрятал за пазуху и все время придерживал его одной рукой.

      Когда рота прочесала все окрестные горы и ложбины и стала спускаться к кишлаку с южной стороны, афганец заволновался, стал озираться по сторонам, что-то бормотать и нервно теребить замусоленные четки на тонкой черной нитке.

      – Страшно, батя? – отреагировал на его поведение Вартанян. – Понос не начался? А вот мы так почти каждый божий день… Эх, война, война… Не ссы, уцелеют твои бабы. Мы надурняка стрелять не будем. Мы только по бородатым – пух!

      Афганец тем не менее вовсе остановился и, сойдя на обочину дороги, опустился на корточки.

      – Ну точно, понос у человека! – умозаключил Вартанян.

      Афганец искал глазами Алимова. Увидев переводчика, сказал ему несколько слов.

      – Он не может идти дальше, товарищ старший лейтенант, – перевел Алимов Вартаняну.

      – А это еще почему? – насторожился Вартанян. – Мы без тебя никак. Ты у нас главный проводник, этакий афганский Сусанин. Вставай, вставай, батя! И в первые ряды наступающих! Докажи своей ханумке, как ты ее любишь… Ты что ж, жопа, сопротивляешься? Да я тебе каблуки повырываю, не снимая ботинок!

      – Уймись, Вартанян! – рявкнул Звягин. – Алимов, что с ним?

      – Он боится, что моджахеды увидят его с нами и за измену убьют его жену.

      – Стопроцентно убьют, – согласился Звягин.

      – А мы его переоденем в солдатскую форму! – придумал Вартанян.

      На связь вышел Воблин:

      – Ноль первый, почему задерживаетесь?

      Звягин думал.

      – Алимов, пусть покажет, как лучше пройти к кишлаку, чтоб нас не заметили.

      Махмед стал долго и путано объяснять, жестикулируя руками и показывая на реку.

      – Он говорит, что надо перейти реку в этом месте, а дальше – через сады.

      Ротный кивнул, достал из полевой сумки карту.

      – Иди, отец, иди. – Нестеров легонько ткнул в плечо афганца. – И не попадайся нам больше на глаза.

      Махмед закивал, снова попытался поймать руку Нестерова и поцеловать ее.

      Вартанян, угрюмо наблюдая за афганцем, съязвил:

      – Пусть идет. Конечно, пусть спасает свою жалкую жизнь. А мы – все герои. Сейчас полроты положим, чтобы спасти его жену. Мы – пушечное мясо. Нам людей не жалко. Что такое жизнь солдата? Копейка!

      – Кто-нибудь заткнет Вартаняну рот? – крикнул Звягин. – У тебя что, мандраж начался?

      – А то нет, – пожал плечами Вартанян. – Я что – не человек? Мне страшно. Я не скрываю. Это нормальное человеческое чувство, которое возникает у здорового, молодого и весьма красивого мужчины, собирающегося идти под пули на верную погибель…

      Звягин захлопнул сумку, поправил на себе ремень автомата:

      – Все, отставить разговоры! Реку переходим здесь. Далее скрытно, перебежками – через сад. Нестеров! Отправляй вперед разведдозор. Сам пойдешь первым.