Гасильщик. Сергей Дышев

когда демонстративно дают понять, что считают тебя нечистым на руку.

      Не оглянувшись, я вышел, толкнув монолит огромной двери. Холодная бронзовая ручка остудила мою ладонь, сырой ветер ударил в лицо. Шел мокрый мартовский снег. Со стен домов взирали юный президент России Медведев и Владимир Владимирович, с мудрой отеческой улыбкой на устах…

      И только тут я осознал, что мне некуда идти. Домой, во Владик, ехать опасно. Вычислят. Да и денег нет. На вокзале ночевать опасно. Остается только чердак или подвал. Так и сделал. Потянуло меня на окраину. Название станции метро «Красногвардейская» показалось мне достаточно благозвучным, я спустился по эскалатору и через сорок минут был на улице Мусы Джалиля. Вообще-то цель я имел конкретную: дом, где жили академики. Только не те, которые двигают науку, а которые ее вкушают – слушатели военных академий. Однажды я был в этом доме: пригласил старый товарищ по Афгану. Мы выпили водки, помянули погибших друзей. Сейчас Сашка где-то в Таджикистане, на афганской границе. Он бы, конечно, меня спрятал. Даже если бы я и в самом деле пришил того «сердечника». Кровное афганское братство дружбу ставит выше нравственных запретов. Хотя законы дружбы сами по себе – высшая нравственность.

      Подъезд был все таким же грязным и заплеванным, с обязательным ругательством из трех букв на стене. Чердак в доме никогда не закрывался, как бы приглашая бедствующих и одиноких. Чтобы не светиться, я поднялся по темной лестнице на шестнадцатый этаж, ступени шли еще выше, затем – стальная стремянка на крышу. Дальше я не полез, остановился в маленьком закутке. Именно здесь я решил провести ночь в компании с сумкой и чемоданом.

      Неожиданно мой обострившийся за последние часы слух уловил что-то среднее между сопением и посвистыванием. Потом послышалась возня, я мгновенно выудил зажигалку, щелкнул. Неверный ее свет высветил длинноволосое, бородатое существо. Глаза незнакомца смотрели хитро и выжидающе.

      – Не промахнулись ли этажом, любезный?

      – Нет, – буркнул я. – Ты кто такой?

      – Карл Маркс!

      – Очень приятно, тогда я – Энгельс. Фридрих.

      – Зря насмехаетесь, сударь. Не позднее чем завтра утром вы сможете убедиться, что я не погрешил против истины. Меня действительно зовут Карлом Марксом.

      – Похож, – вынужден был сознаться я.

      – Да, мне все об этом говорят, – вздохнул мой неожиданный собеседник.

      – И как вы к этому относитесь? – решил я осторожно прощупать его.

      – Вполне спокойно… Сейчас меня уже давно не трогают, а раньше, – «Маркс» понизил голос, – несколько раз на Лубянку вызывали. Сбрей, говорят, бороду. А то посадим… А я не сбривал. И они отступились. Кагэбэшный генерал даже сказал мне откровенно: «Уважаю мужественных людей. А то эти диссидентствующие хлюпики – чуть прижмешь их, сразу начинают стучать друг на друга…»

      На меня обрушилась информация, которой, увы, я не знал, как распорядиться.

      – Да вы присаживайтесь.