Сын Дога. Алекс де Клемешье

труп мой коченеет! Сейчас душа подымется над телом, и ты, Ристаша, увидишь себя изломанного, искромсанного и мертвого…»

      Размышляя над тем, может ли душе быть больно и холодно, он поочередно подтянул под себя колени, утвердился на четвереньках и огляделся.

      Он был не в лаборатории. В какой-то момент ему показалось, что и не в институте, но мрачное каменное помещение очертаниями своими повторяло институтский коридор и ряд лабораторий в нем. Внутренние стены-перегородки отсутствовали, вместо них в воздухе трепыхалось нечто, похожее на марлевые занавески. Видимо, сквозь одну из них Аристарх пролетел головой вперед – и оказался на полу коридора, за пределами лаборатории.

      Мысль о загробном мире ученый Гранин отмел сразу же. Разумеется, это не Рай, не Ад и не Чистилище. Это… это некое пространство, в которое он переместился вследствие эксперимента, пошедшего не так, как полагалось. Мощный генератор электромагнитного поля, самый современный полупроводниковый лазер, высокое напряжение – все это в комплексе дало вот такой эффект, который наверняка можно объяснить с точки зрения физики.

      Здесь было очень сумрачно и холодно; на каменной кладке наружных стен и шершавом полу, будто в сыром и затхлом подземелье, рос мох, синеватый, едва заметно шевелящийся – от сквозняка, не иначе. Еще здесь было невероятно трудно дышать – наверное, концентрация кислорода в этом мире была пониженной. А может, и впрямь похожее изнутри на институт помещение находилось под землей, в гигантском запертом подвале, без доступа свежего воздуха.

      Поднявшись, Аристарх сделал шаг, другой. Видимо, взрыв и падение не прошли для него бесследно – голова кружилась, ноги едва держали, да еще мороз пробирал до костей, что делало этот мрачный мир окончательно неприветливым. Сюда бы попасть, будучи подготовленным морально и физически, вооруженным с научной точки зрения… Но для начала нужно как-то попасть обратно.

      Его внимание привлек неяркий свет внутри лаборатории. Вернее, свет-то скорее всего был ярким, но «марлевая» стена делала его приглушенным: у мамы дома стоял торшер с тканевым абажуром – так вот он тоже окрашивал спальню в тусклые голубовато-стальные цвета, переиначивая разноцветье предметов на собственный манер. Аристарх пригляделся внимательнее – и не поверил глазам. Да что же это за карикатура такая?! Может, никакое тут не параллельное пространство, а всего лишь последствия удара головой, сильное сотрясение мозга, вызывающее галлюцинации?

      Вместо экспериментального стенда внутри стоял массивный обеденный стол, будто перенесенный сюда из какой-нибудь корчмы семнадцатого века. Грубо отесанные и плохо подогнанные доски, потрескавшиеся и исцарапанные, были завалены пружинами, коваными шестеренками, графитовыми стержнями и прочим барахлом. Впрочем, не так уж завалены – в их расположении наблюдалась некая система, упорядоченность, будто неведомый чудак пытался воспроизвести экспериментальную схему, знакомую Аристарху до мелочей, при помощи подручных средств. На дальнем конце