Любовь в награду. Джулия Энн Лонг

принц захочет узнать ее историю, ему придется вытягивать ее из Элайзы, задавая вопрос за вопросом.

      Лорд Ла Вей смотрел на нее так пристально, что ей стало казаться, будто он подносит к ее лицу кончики двух горящих сигар.

      Хотя, возможно, ему все известно, несмотря на то что говорила миссис Уинтроп. Иногда у Элайзы было такое чувство, что весь мир обо всем знает, хотя, конечно, не такая уж она важная особа. Но на свете существует достаточно Редмондов и Эверси, которые позаботятся о том, чтобы фабрике скандалов хватало сырья.

      Сердце Элайзы билось так сильно, что ей казалось, будто кто-то наносит по ее грудной клетке тупые удары. Сдавшись, она скользнула на последние два дюйма в объятия кресла.

      Плечи лорда ла Вея были так широки под гладким, безупречно сшитым сюртуком, что Элайза спросила себя, находила ли хоть она женщина покой в его объятиях? Или весь смысл его существования сводится к тому, чтоб заставить женщину чувствовать себя напуганной и незначительной?

      – Почему же сейчас вы ищете место экономки в хорошем доме?

      Элайза задумалась. По крайней мере, теперь она знала, как правильно использовать слово, которое считала омерзительным.

      – Мои обстоятельства изменились, – ответила она.

      Его брови подскочили вверх – принц явно был удивлен.

      Поскольку Элайза уже пребывала в уверенности, что видит лорда ла Вея в последний раз, у нее хватило смелости выдержать его взгляд, что было совсем непросто, потому что он обладал способностью выглядеть одновременно приветливым и вселяющим ужас. У него были глаза необычайного – красно-коричневого с золотом – цвета, как порция бренди, приправленного солнечным лучом. Элайзе стало любопытно, становятся ли они ярче, когда он смеется.

      Если он смеется.

      Еле заметные коричневатые тени легли у него под глазами, кожа, похоже, растянулась от усталости. Свежий шрам, розоватый и тонкий, как лезвие ножа, протянулся по его скуле на два дюйма. «Как ему, должно быть, больно», – подумала Элайза. Впрочем, шрам ничуть не портил его внешности, скорее подчеркивал: этот человек красив и опасен.

      Элайза заподозрила, что теперь она понимает, о каком нападении на него шла речь. В ней шевельнулось нечто, напоминающее симпатию. Правда, оставалось опасение, что на него напала уволенная экономка из-за того, что он был невыносим.

      В тишине слышно было, как верхнее полено в камине упало, прогорев, – пламя издало яростный треск.

      – Обстоятельства… – наконец ироничным тоном произнес принц, – имеют несчастливую тенденцию так поступать.

      Его губы чуть дрогнули в уголке. Если это была улыбка, то она не дошла до его глаз. Похоже, ирония – его родной язык.

      Элайзе было страшно даже просто смотреть на принца в наступившей тишине. Эта тишина оказалась столь напряженной, что, когда лорд Ла Вей слегка побарабанил пальцами по столу, она едва не подскочила.

      – Нынешняя прислуга ленива и непокорна. И поскольку я попросил прислать мне несколько вещиц, которые представляют для меня ценность, – серебро и фарфор,