Кентавр на распутье. Сергей Иванов

Ну извини, промахнулся, – не стал оспаривать он. – Какой наложишь штраф?

      – «Стрекозу» тоже услал?

      – Естественно.

      – Тогда реквизирую вторую, – решил я.

      – На время расследования, да?

      – Если выживет.

      Аскольд хмыкнул. Ему не жаль было «стрекозы», но поторговаться – святое дело. Так и сколотил капиталец: зернышко к зернышку. Зато теперь может клевать их, пока не опустится сам собой с двадцать третьего этажа на первый. Эдакий амбарище!.. Хотя, если прорвет где, таким потоком главаря может вынести на улицу и дальше – до ближнего оврага.

      – Что-нибудь прояснилось? – полюбопытствовал он. – Наверняка ж ты поплавал вчера по Океану.

      Общаться со мной Аскольд предпочитал без свидетелей. Мало ли, чего я опять выкину, – придется реагировать. Вообще я стараюсь не нарываться, но кто поручится, что мне не попадет вожжа под хвост. Или что меня муха не укусит. (А я виноват, что они тут летают?)

      – Немного, – ответил я. – Слухи, сплетни, статистика… Странная, однако.

      – Мистика не проглядывает?

      В его ухмылке что-то изменилось, будто возникла натужность. А ведь сейчас он не шутит!

      – Это последнее, во что поверю, – ответил я. – Когда не останется других версий.

      – Ну-ну, – сказал Аскольд небрежно. – Главное: не затяни следствие.

      Я посмотрел на него внимательней, спросил:

      – Ты в церкви-то давно не был? Или крестик у тебя для блезиру? Православие, чтоб ты знал, отвергает суеверия.

      – Как и коммунисты, – хмыкнул он. – Правда, суеверия от этих заклинаний не исчезают. Может, и есть где корни?

      – В психике, – ответил я. – Прежде всего. Слабые умы легче впадают в ересь. И крайности им больше свойственны.

      – Ты что, тоже заделался верующим? – удивился Аскольд. – И куда подался: в христианство, мусельство, буддизм?

      – По мне, так и все конфессии – ересь. Бледные подобия истины. Но большинству-то они годятся – всё лучше, чем безверие.

      – Ты сказал: «прежде всего», – напомнил он. – Что еще?

      – Непознанное. Конечно, его хватает. Но куда чаще за чудеса выдают собственные глюки. Мало ли чокнутых вокруг!.. А я поверю в чудо, когда пощупаю сам. Пока что мне на это не везло.

      – Все когда-нибудь кончается, – заметил главарь. – Включая твое везение.

      На секунду мне стало зябко: по-моему, он намекал на что-то. Уж эти ревнивцы! Впрочем, сперва дело. А все разборки оставим на потом.

      – У тебя больше нет вопросов? – спросил я. – И у меня. Так я пойду?

      – С вопросами у нас перепроизводство, – сказал Аскольд, наливая себе и мне по рюмочке "Наполеона". – Затоваренность. Вот отвечать некому.

      В задумчивости он глянул вдаль, окидывая окрестности орлиным взором. Машинально я тоже покосился на окно, но куда с большим скепсисом. Здешняя-то высотка господствовала, и бронестекла к месту, – но не слишком ли на виду? При желании можно достать любого орла, хотя б и ракетой.

      А вслух сказал: