Змеюка. Александр Рогинский

ногда приходит в научный центр. Мать тащит его на смотрины, чтобы все поахали, какой стал сынок, какой очаровашка, ах какой…

      Эти научные тетки умеют создавать атмосферу общего ликования. Наверное, дома у них сплошная тоска, отыгрываются на работе.

      Дверь отрывается, на солнечном квадрате ноги в гетрах. Выше короткая юбочка колокольчиком. Маечка, больше смахивающая на ночную рубашку. Личико, состоящее из одних глаз.

      – Я – Вася, – произносит личико, – дочь Анны Николаевны.

      – Кто это тебя так обидел с именем, – хотел сказать Аркадий (одновременно решая, нравится ли ему девочка), но не сказал.

      – Тебя не удивляет мое имя? Круто.

      – Я уже ничему не удивляюсь, – словами мамаши хотел высказаться Аркадий, но снова промолчал.

      – Ты – молчун, или изображаешь?

      – Я – Аркадий.

      – То – то.

      Что значило «то-то» из уст этого юного цветка, зашедшего с ближайшей клубмы в научный институт, было неясно.

      – Меня мамаша просила подождать, потом мы поедем купаться, я купальник даже взяла.

      Аркадий хотел сказать, зачем тебе купальник, ты и так голая, но не сказал.

      То есть ответ прозвучал в пространстве, Вася плечиком дернула, уселась в кресло, высоко задрав юные ноги.

      Бабушка Вера сказала бы: «ну и бесстыдница», или – «вообще эти молодые себе позволяют!».

      – Ты ученая? – спросил Аркадий, опираясь на край стола, на котором лежала пудреница и газета «Зеркало недели» с огромной статьей про какого-то депутата.

      Она махнула рукой, из которой, показалось Аркадию, выпорхнул голубь.

      – Ты все время что-то бормочешь, а вот что – не пойму.

      – Хочешь, – вдруг сказал Аркадий, сам от себя не ожидая, – я скажу, кто ты.

      – Еще чего. И с какой стати?

      – Ты оранжево-красная энергия неразумности.

      В этот момент вошла мать Аркадия, неся на подносе бутерброды, чайник и кусок торта.

      – Ага, – сказала она, высматривая, куда поставить принесенное, – вы уже познакомились.

      – Ее зовут Вася, – сообщил Аркадий.

      – Да, ее так зовут, – сказала, сверкнув глазами в сторону сына, Ева Александровна. – И в этом нет ничего плохого.

      – Зато легко запоминается, – поставила жирную точку Вася.

      Ева Александровна отодвинула пудреницу, которая едва не грохнулась на пол, если бы Аркадий не подхватил ее. Бутерброды красиво отразились на полированной поверхности стола.

      В комнату вошла полная цветущая женщина в белом халате. Все на ней лучилось. Температура сразу изменилась, стало заметно жарче.

      – Здравствуй, сынок! – протянула энергичная женщина руку Аркадию.

      Аркадий руку взял, осторожно пожал.

      – Я мать Василисы. Или, как вы ее именуете, Васи. Зовут меня Анна Николаевна.

      Цветущая женщина ожидающе посмотрела на Аркадия.

      – Ты им еще ничего не говорила? – обернулась к матери Аркадия, которая цепко держала пудреницу.

      – Не успела. Но, может, сначала чай?

      – Давай сразу к делу. Итак, мы собираемся вас отправить в лагерь молодых ученых. Этот международный лагерь находится в сосновом бору с выходом к морю. В общем, класс. Потому и решили вас прежде познакомить, чтобы вы не чувствовали себя на первых порах одинокими.

      Мать Аркадия улыбнулась.

      – Ты, дорогая, считаешь, что эти два волчка знают, что такое быть одинокими?

      – А ты думаешь, не знают? Это очень трудный возраст, называется переходной.

      – Переходной куда? – вытянул шею Аркадий и посмотрел на Васю.

      – В следующий возраст.

      – А тот куда потом перейдет?

      – Кончай валять дурака, – сказала громко мать Аркадия, положив, наконец, пудреницу на стол.

      По дороге в лагерь

      В автобусе Вася смотрела в окно. Изменилась обстановка, изменился человек, сделал вывод Аркадий. За собой он это постоянно наблюдал. Даже дома в гостиной он один, а на кухне совсем другой.

      Все дело в уверенности. Если в незнакомом помещении чувствуешь себя неустроенно, значит, ты неуверен в себе. А бывает, что попадаешь в место, где, кажется, и родился. И сразу начинаешь активничать.

      Автобус замкнул уста Васе. А Аркадию хотелось рассказывать «волчку», как назвала ее его мамаша, все что переживает, наблюдая проплывающие мимо пейзажи.

      Ведь их прежде не было, а вот они есть. А тут получается, все, о чем хочется говорить, пропадает зря.

      Человеку надо высказаться. Делает он это по- разному: один пишет картины, другой – романы, третий мастерит планер, все что-то делают.

      На мосту через захудалый ручеек автобус громко скрипнул, издал тяжелый вздох и остановился.

      – Баста, – сказал водитель и встал из своего водительского кресла, оказавшись