Востоковед. Александр Проханов

движения.

      – Это побочные эффекты. Сейчас мы убираем мусор произведенных разрушений. Наши и ваши бомбардировщики, добивающие «исламское государство», – это мусорщики, подбирающие сор.

      Торобов почувствовал, что разговор достиг той заветной точки, когда можно отринуть все сложные предварительные построения и коснуться главного, ради чего он явился в Брюссель.

      – Кстати, о мусоре, который мы подбираем. Шимон Брауде сказал, что вы располагаете уникальной картотекой, в которой, как в таблице Менделеева, сведены воедино террористические организации от Пакистана до Франции. Что вы знаете о Фаруке Низаре, бывшем майоре иракской военной разведки, который причастен к взрыву русского лайнера над Синаем? Его видели недавно в Брюсселе. Вам что-нибудь известно об этом?

      Торобов извлек из кармана фотографию офицера с молодцеватыми усиками, в мундире, с кокардой на цветастой фуражке. Протянул Апфельбауму. Тот взял, минуту рассматривал. Вернул Торобову.

      – Шимон говорил мне о ваших специфических интересах. Рад был познакомиться. Мне пора. Меня ждет работа. – Джереми Апфельбаум поднялся, колыхнув зобом, и пошел к выходу, переваливаясь, как пингвин. Торобов разочарованно смотрел ему вслед. Апфельбаум дошел до стеклянных дверей, уловивших в свои прозрачные лопасти господина в длинном пальто и шляпе. Вернулся обратно.

      – Возможно, я ошибаюсь. Но этот Фарук возглавляет организацию «Сейф-аль-Расул». «Меч пророка». Действует по всему Ближнему Востоку под видом торговца древностями. Он появлялся в Брюсселе в их торговом представительстве и скоро пропал. Это в квартале Моленбек, кажется там.

      Апфельбаум повернулся и пошел, исчезая в стеклянной карусели дверей, за которыми в дожде переливалея Брюссель.

      Глава 5

      Брюссель, зимний, дождливый, отливал черным металлическим блеском, каким отливает железный метеорит.

      Квартал Моленбек был полон запахов восточных сладостей, жаровен, туалетной воды, пряностей. Так пахнут улицы в старом Багдаде или Дамаске. По тротуарам двигалась смуглая толпа, женщины в хиджабах напоминали круглоголовых птиц, мужчины то и дело перебегали улицу перед радиаторами автомобилей, и водители раздраженно сигналили. Отовсюду звучала восточная музыка, женский голос, витиеватый, как арабская вязь, пел о безответной любви, о безутешной невесте, потерявшей своего жениха. Мальчишки запускали в небо сверкающих пластмассовых птиц, и те падали на крыши автомобилей, а мальчишки с криками бежали вдогонку.

      Торобов шел в толпе, иногда его задевала развеянная накидка, обжигал из-под хиджаба черный огненный взгляд. Витрины маленьких магазинчиков были украшены мигающими гирляндами. В одних витринах, окруженные огоньками, лежали сладости, халва, пирожные с марципанами. В других витринах, похожие на лебедей, стояли кальяны. В третьих были вывешены образцы арабской одежды, мужской и женской. Тут же к прохожим цеплялись назойливые зазывалы, тащили