Книга страстей человеческих. Светлана Черемухина

меню у вас было.

      Ну надо же, как он спокоен! Как быстро пришел в себя. А Света наоборот, все больше мрачнеет, или даже звереет. Это она хотела поиграть с ним, повеселиться, водя его за нос. Но вышло как обычно – он кукловод, она – кукла на веревочках.

      – Ели что и все, было вкусно, кстати, – буркнула она. Пора заканчивать этот разговор.

      – А во что ты была одета? Расскажи, а я попытаюсь представить. Люблю представлять тебя, наряжая в разные одежды, – доверительно поведал он о своей «болезни».

      – На мне было платье из мешковины, старые калоши, а еще парик и накладная силиконовая грудь, – буркнула девушка.

      – Ну вот, ты все испортила, – улыбнулся Арсений.

      – Что дальше? Еще вопросы? – насупилась девушка. – Почему не спросишь меня про белье, которое было на мне? Давай, не отступай от текста. По закону жанра, так сказать.

      – Должен признаться, что ты меня опередила. Я как раз собирался об этом спросить, – захохотал мужчина. – Так какого цвета на тебе сейчас белье, девочка?

      – Я бросаю трубку! – Света так разозлилась, что от прикосновения к ней можно было получить ожог третьей степени.

      – Ну что ты! Не делай этого, прошу! Я так хочу слушать твой голос. А белье я тоже сам придумаю. А лучше без него, – Света представила, как он улыбается, и возжелала стереть с его лица самодовольную ухмылку.

      – Я говорила тебе, что ты серьезно болен?

      – У тебя такой глубокий голос, – проигнорировал ее обвинение Арсений. – Он так вибрирует вокруг меня, так электризует воздух в комнате, что вызывает дрожь во всем теле. Каждая жилка откликается на него.

      – Нет, ты псих!

      – Никогда не говори мне это, потому что… потому что я люблю тебя.

      – Любишь? – Света чуть не задохнулась от возмущения. – Не кажется ли тебе, что это не совсем подходящее определение для того, что ты чувствуешь? Твое чувство скорее можно назвать емким словом садизм. И ты одержим мной, только потому, что ты садист! Вот с Кьенгом у меня любовь, а с тобой – это какое-то убийство всех моих чувств, самых светлых надежд и лучших порывов. Только человеконенавистник испытывает такие чувства. Так что это не любовь, а ненависть!

      Пусть он знает, хорошо, что она ему это высказала. Сколько можно держать это в себе и копить обиду и боль! Так ему и надо. У Светы дрожали руки и ноги, эта тирада дорого ей далась. А еще немного закружилась голова от такой смелости и дерзости.

      Арсений долго молчал, и становилось не по себе.

      – Садизм, говоришь? – отмер он через несколько минут. Его голос до чертиков испугал Свету. Хорошо все-таки, что она не видит в этот момент его глаза. – Так я тебя ненавижу? Ты так это видишь?

      Девушка похолодела и внутренне сжалась.

      – Ну что же, если для тебя моя любовь – это ненависть, то да, Света, я тебя ненавижу, – тихо проговорил он загробным голосом смертельно раненого человека. Или смертельно кого-то ненавидящим голосом? – Я ненавижу тебя так сильно, как только может живое человеческое существо