Фонари зажигаются в полночь. Клара Кёрст

интеллектуальной издательской системе Ridero

      Поздней ночью в дом торговца скобяными изделиями постучался странный господин. Марта, допоздна завозившаяся на кухне с выпечкой, накрыла противень полотенцем и на цыпочках подкралась к глазку. Свет фонаря, соседствовавшего высокому дубу, мигал, но хозяйка смогла разглядеть на пороге высокого, худого мужчину в длинном черном плаще. В его руках была зажата трость с набалдашником в виде керосиновой лампы. Марта тихо отодвинула засов и, осторожно приоткрыв дверь, высунула наружу нос.

      – Мое имя Миралем, я директор фабрики Света, – представившись, мужчина почтительно наклонил голову. – Я насчет комнаты.

      Марта Бале недоверчиво осмотрела гостя. Последний жилец ославил их дом на весь город, заявив, что в нем якобы живут призраки. Неблагодарный постоялец покинул дом торговца скобяными изделиями в одном халате, одном носке, крича срывающимся голосом, чтобы его чемоданы выслали на городской почтамт, где он на следующий день устроил скандал, настаивая на тщательной проверке клади на наличие эфирных субстанций.

      – Вы немного припозднились, – неуверенно проговорила она. – И мы сдаем только чердак.

      На Марту ночной гость произвел скорее приятное, чем неприятное впечатление – черные волосы зачесаны назад, на висках серебрятся белые нити. На ее взгляд мужчина был несколько бледноват, губы были немного тонковаты, а нос, наоборот, немного великоват, но большие карие глаза под округлыми бровями придавали его лицу трогательное выражение.

      – Меня это устроит.

      Уверенность господина победила сомнения Марты, и она впустила нежданного гостя внутрь.

      Темная небольшая прихожая и неширокая деревянная лестница, ведущая наверх, были освещены рассеянным светом небольшого светильника – ручного фонаря с шестью гранями, висевшего на стене. На вешалках пузырилась одежда, на верхней полке вповалку валялись шляпы. Обувь: и женская, и мужская были перемешаны меж собой в замысловатом танце.

      Хозяйка, осматривая это безобразие, наморщила лоб, как будто впервые его заметила. Поправив прическу, она сняла фонарь со стены и предложила Миралему следовать за ней. Но прежде, чем занести ноги, Марта повернулась к гостю и громко прошептала:

      – Если вы будете ступать след в след, то, возможно, сегодня мы не услышим песню этих старых ступенек.

      Миралем молча положил руку на гладкие перила и скользнул по ним, точно погладил.

      – Мы живем просто, как видите. На первом этаже – лавка мужа, на втором этаже – спальные комнаты.

      Выйдя на втором этаже, они прошли мимо череды жилых комнат, и уперлись в узкую лестницу, выглядевшую куда менее надёжной, чем предыдущая. Это была лестница, ведущая на чердак. Марта, придерживая юбки, поднималась первая. Маленький источник света отбрасывал на стены узловатые тени.

      – Чердак мы оборудовали для жилья, получилась очень даже приличная комната, – точно оправдываясь, проговорила женщина. – Если вы со столом, то выйдет дороже, но, а вообще даже по средним меркам, у нас очень недорого, – Марта вставила ключ в дверь и трижды провернула.

      – Конечно, ведь у вас тут живут призраки, – спокойно проговорил гость, и если бы не насмешливые искорки, заплясавшие в его больших карих глазах, можно было подумать, что он говорит всерьез.

      Марта вспыхнула, ее скулы заострились, брови высоко взлетели вверх, нос выступил далеко вперед, и она резко толкнула дверь:

      – Можете осмотреться, если вас устроит, обсудим договор о проживании завтра, если нет, вы знаете, где выход.

      Она с громким стуком поставила фонарь на пол и, не глядя на Миралема, степенно удалилась.

      ***

      – Вам не мешали спать приведения? – ехидно спросила Марта, когда Миралем следующим утром спустился на кухню. Было видно, что Марта давно ожидала возможности произнести сочиненную ночью колкость.

      – Я их всех распугал своих храпом, – чуть улыбнувшись ответил Миралем. Он крепко пожал руку Карлу, коренастому лысому мужчине, хозяину лавки с массивным подбородком и пышными черными усами, и его соседу, плотному молодому человеку, немногим старше Миралема. Карл крепко схватил его руку и потряс над кувшином с молоком, а молодой человек вяло обхватил поданную ладонь и сжал двумя пальцами. На носу у молодого человека сидело пенсне в черепаховой оправе, а на упитанном теле – льняной костюм и безупречно белоснежная рубашка.

      – Это сын моего покойного компаньона – Эдуард. На счет комнаты вы приняли верное решение, – прогудел Карл, погладив по часовой стрелке лысую голову. – Мы рады видеть вас за нашим столом. Марта, неси уже сырники, а то опять подгорят. Я не хочу мучиться изжогой весь день, слышишь, не желаю!

      На кухню вошли заспанные дети хозяев – мальчик и девушка. Родительские черты – крепкий подбородок отца и высокие скулы матери прочно утвердились на их лицах. Эдуард пристально проследил за девушкой, и, лишь оглядев ее с ног до головы, вновь спрятался за газетой, чтобы поглядывать за ней из-за свободно провисающего края еженедельника.

      – А,