Лебединая Дорога (сборник). Мария Семёнова

Рунольв Убийца Гостей…

      Рунольв прыгнул вперёд, занося копьё для удара. Видевшие рассказывали, будто у него светились глаза и пена шла изо рта. Так или нет, а только старый Олав мог ещё поучить боевому искусству кое-кого моложе себя. Копьё Гадюка лязгнуло о его меч. Олав отбил первый удар. Потом второй и третий. А потом постепенно, шаг за шагом, погнал Рунольва назад…

      Эрлинг Виглафссон дрался на носу пёстрого корабля. Несколько раз он встречал соперников сильнее и искуснее себя. Но удержать его они не могли. Потому что Эрлинг всё время видел перед собой высоко поднятый форштевень и задубелые от соли моржовые ремни, продетые в кованое кольцо…

      Только раз он едва не погиб. Там, возле борта, умирал на пригвоздившем его копьё один из Рунольвовых людей. Но тускнеющие зрачки поймали младшего Виглафссона, и дотлевавшее сознание встрепенулось. Последняя ярость выпрямила пробитое тело, рука приподнялась и пустила судорожно стиснутый дротик… Эрлинг не увидел броска. Но его увидел Бьёрн, и Бьёрн оказался начеку. Перехватил свистевшее жало и замахнулся, чтобы метнуть обратно… Но добивать было уже некого. Тело возле борта безжизненно моталось в такт качке. Душа же торопилась в Вальхаллу, опытный Бьёрн понял это сразу. Славная смерть! О ней расскажут у очага, когда настанет пора вспоминать этот бой.

      Потом Эрлинг вскочил на бортовые доски и, как некогда Эйнар, бесстрашно повис на снастях. Волны тяжело били в грудь кораблю, обдавая и Халльгрима, и его.

      – Брат! – крикнул Эрлинг. – Халльгрим, брат, это я!

      Халльгрим не отозвался – только ветер гудел в натянутых снастях. Море раскачивало и швыряло корабли, зелёными потоками врывалось на палубы, смывало кровь… В обоих трюмах, не поднимая голов и не обращая внимания на битву, трудились люди с ведёрками в руках. Их никто не трогал…

      Эрлинг вцепился в ремни, вытянулся изо всех сил – и всё-таки достал брата рукой, просунул пальцы под куртку, разорванную на груди. Новая волна накрыла обоих. Ноги Эрлинга сбросило с борта, и он повис рядом с Халльгримом, обнимая его одной рукой.

      Вот тогда-то померещились ему под разодранной курткой чуть заметные, медленные толчки…

      – Он жив! – крикнул Эрлинг Бьёрну Олавссону, схватившему его за пояс. – Он жив!

      Это услышала вся палуба. Возле Эрлинга и Бьёрна, хромая, появился Рагнар. В руке у Рагнара был нож. Молодой раб высунулся за борт и посмотрел вниз.

      – Подержи-ка меня за ноги, Олавссон, – сказал он Бьёрну. – Я разрежу сапоги, они приколочены.

      Болтавшаяся рукоять правила упёрлась Рунольву между лопаток…

      Знакомая рукоять, до тёмного блеска отполированная за годы его, Рунольва, ладонью! Не будет больше ничего: ни побед, ни сражений, ни счастливого лица дочери… Ничего и никогда! Олав Можжевельник загнал его на самую корму. К сиденью рулевого. Туда, где он, Рунольв, провёл большую половину своей жизни. И лучшую половину…

      Олав смотрел на него спокойно и хмуро. Рунольв заслуживал срама. И должен был сполна его получить.

      Но тут Рунольв разглядел