Ведун (сборник). Мария Семёнова

прислонившись к нему, словно воин, опившийся браги. Стены были сложены из камней. А чтобы не задувал внутрь холодный северный ветер, чья-то рука проконопатила щели мхом.

      Когда все полезли по тропинке наверх, Нидуду случилось неожиданно оступиться. Будто живой, выскользнул из-под сапога предательский камень, и конунг упал на руки, больно ушибив локоть. Лишь чудо спасло его от полёта вниз, в стылую воду, плескавшуюся у подножия скал.

      Нидуду привиделся в этом нехороший знак. Он сказал, помрачнев:

      – Я упал. Видно, удачи мне здесь не будет.

      Хильдинг, шедший сзади, возразил:

      – Ты не упал, конунг. Ты просто коснулся этого острова, подтверждая, что он твой.

      Нидуд усмехнулся:

      – Ну что же. Пускай будет так…

      Кто-то принёс сухого мха и сделал подстилку; Волюнда уложили на этот мох, возле стены, которой служила сама скала. Потом вкатили в хижину камень, тяжёлый, чёрный, с плоской макушкой, и утвердили у очага. Он послужит пленнику наковальней. Рядом сложили кузнечные инструменты, которыми он пользовался ещё на свободе… Когда Волюнд увидел их, его глаза на мгновение оживились. Но тут же потускнели опять.

      Нидуд подошёл к нему, позвякивая в ладони своими кольцами. Он сказал:

      – Ты будешь жить здесь. Я стану приезжать и привозить тебе еду. Отдохни, если хочешь, и окрепни, а потом начнёшь ковать, что я прикажу. Или, может быть, ты возьмёшься за работу прямо сейчас? Сделай красивыми эти кольца.

      Раскрыв ладонь, он показал ему золото. Волюнд молча приподнялся на локтях и отвернулся к стене.

      Нидуд остался стоять над ним, задумчиво теребя усы. Правду сказать, этого он ожидал менее всего. Почему-то ему казалось, что Волюнд ещё и благодарить его будет за мягкосердечие…

      Старый Хильдинг сказал ему, глядя в огонь, весело потрескивавший между камнями:

      – Мы можем заставить его, конунг. Разреши, я попробую…

      Но Нидуд покачал головой и ответил:

      – Нет. Ты не был с нами в походе, Хильдинг, ты не знаешь. Этим его не согнёшь. Пусть-ка лучше с ним поговорит голод!

      Волюнду надели на руки оковы, а на шею – железный ошейник. От ошейника протянули толстую цепь к кольцу, намертво вросшему в стену.

      Нидуд сказал ему:

      – Мы подождём. Если надумаешь работать, скажи.

      Минул день, потом другой… Волюнд неподвижно лежал на своей подстилке, отвернувшись к стене. И молчал.

      – По-моему, мы зря дожидаемся, конунг, – на шестой вечер сказал Нидуду Хильдинг ярл. – Может быть, позволишь мне сделать, как я предлагал?

      – Нет, не позволю, – сказал Нидуд, сидевший по другую сторону огня. – Мне работник нужен, а не мёртвое тело.

      А Волюнд молчал по-прежнему, и было очень похоже, что жизнь в нём постепенно угасала, как пламя костра, в которое забыли подбросить дров… Наконец, на восьмой день, когда в хижине с ним был только Хильдинг, он повернул к нему голову. И тихо проговорил:

      – Передай своему вождю, что я буду ковать.

      – Я вижу, мало понравилась