Ведун (сборник). Мария Семёнова

не ответил. Поговорим, когда подойдут поближе.

      Они распахнули ворота и по-хозяйски вступили во двор. Они вели себя храбрее, чем я ожидал, и это настораживало. Но размышлять было некогда. Я вытащил меч, отстегнул и бросил на крылечко опустевшие ножны. На бороздчатом клинке родились огненные змеи, и сыновья Ласа разом остановились. Первак оглянулся на отца, и тот кивнул. Люди подались в стороны, и двое парней вывели под руки лысого старика в белой рубахе до пят. Вывели почтительно и с опаской. Борода старика свешивалась на грудь. Гремели один о другой бесчисленные обереги у пояса. А глаза из-под белых бровей смотрели неожиданно зорко, властно и жутко…

      Волхв!

      Я почувствовал, как пот выступил у меня на висках. Волхв, тот самый, живший в чаще лесов. Умевший замкнуть в недрах тучи готовый вылиться дождь. Или по своей воле выбить градом хлеба. Никогда не видав, я узнал его сразу. И точно рука сдавила моё нутро, приросли к месту ноги. Я не боялся Ласа и тех, кого он привёл, но против волшбы бессильны кольчуга и меч. Нет на свете оружия страшнее, чем слово волхва. Оно рассекает окованный щит и сворачивает с пути летящие стрелы. По этому слову обнажённые камни вспыхивают жарче берёзовых дров, а ясное небо обрушивается грохочущей молнией. Скажет ведун – умрёшь через три дня! – и человек умирает.

      Ни разу ещё я не знал подобного страха. А ведь я не вёл счёта сечам, в которых побывал, и ранам, которые в них получил.

      Невыносимое время мы с ним смотрели друг другу в глаза. Он тоже был здесь своим, вот и пришёл, исполчился против чужого. Может быть, он ждал, чтобы я упал перед ним на колени – уж верно, не раз он вот так, одним взглядом, ожиданием страшного, смирял неслухов вроде меня… Но у меня была в руке надёжная сталь. И я держал её крепко. А за спиной у меня был мой дом. И я стоял, глядя ему в глаза. И не отводил глаз.

      Потом старик протянул руку, и высохший палец нацелился мне в грудь. И заслониться было нечем. И блестел на том пальце перстень с незапамятно древним солнечным знаком: крестом с концами, загнутыми по кругу…

      – Чернобог тебе хозяин! – проговорил старец медленно и с угрозой. – Поди прочь!

      Я молча покачал головой. Я не отойду.

      Тогда он воздел руки к солнцу, невозмутимо проплывавшему в небесах, – крыльями взмыли широкие рукава, вот-вот взлетит! Он звал на помощь всю силу солнцеликого Даждьбога, умоляя огненный глаз увидеть меня и испепелить…

      – Жаба скачет, комар вьётся, змея ползёт! – начал он с нарастающим торжеством. – Даждьбог в небо!

      – Даждьбог в небо… – вразнобой, с плохо скрытым испугом откликнулось Печище. А кудесник продолжал:

      – Даждьбог в небо, жаба в болото, змея под пень, комар в тростники! Стань, слуга Чернобогов, снова тем, из чего тебя хозяин твой сотворил! А будь слово моё крепко!

      Я умер и снова родился.

      Я не знаю, живут ли на свете вовсе не ведающие страха. Я встречал только таких, что умели давить его в себе, словно мерзкую мышь… Сейчас неведомая сила согнёт меня втрое, поставит на четвереньки, оденет шерстью или чешуёй.