Все дело в платье. Татьяна Веденская

висли тяжелые серые дождевые облака. Мария Андреевна Кошкина[1], симпатичная шатенка с выразительными темными глазами, стояла, задравши голову, посреди школьного двора и вглядывалась в небо, пытаясь определить, пойдет ли дождь. Двор был забит взволнованными родителями, разодетыми по-праздничному учителями и школьниками, равнодушными ко всему, кроме друг друга. Семейство Кошкиных сбилось вместе, за исключением «виновника торжества», Саши Кошкина, направляющего свои стопы на этот раз в седьмой класс. Да сохранит господь учителей! Мама этого семейства, Татьяна Ивановна Кошкина глубоко вздохнула, заметив, что ее сын пытается влезть в окно первого этажа школы, бог его знает зачем.

      – Думаешь, будет дождь? – спросила мама Машу, одновременно продолжая следить за передвижениями своего сына. От школьных окон их отделяла целая толпа родителей, учителей, школьников, да еще и президиум, выстроенный из нескольких соединенных между собой столов, с микрофонами на подставках и стопками каких-то бумаг.

      – Думаю, уже дождь! – сказала Маша, выставив вперед ладони. На правой ладошке, в самой середине, поблескивала упавшая с неба капля.

      – Они же всегда делали линейку в спортзале, – удивленно пробормотал Андрей Владимирович Кошкин, отец Маши и Саши, которого идея попасть под дождь совсем не впечатлила. – Неужели трудно прогноз погоды посмотреть?

      – Что ты говоришь, а? – воскликнула мама тоном, в котором раздражение явно превосходило раздражитель.

      – А чего я такого сказал? – обиженно бросил ей супруг, но Татьяна Ивановна сарказма не заметила. Саша Кошкин с парочкой одноклассников добились значительных результатов в своем черном деле, забросив сумку с длинным ремнем на школьную решетку, и теперь Саша карабкался по ремню вверх. То, что Татьяна Ивановна кричала на мужа, было связано только с тем, что докричаться до сына с их места было технически невозможно.

      – Прогнозы всегда все врут, – фыркнула она возмущенно. – Кто их только смотрит! Неужели недостаточно посмотреть на небо. Нет, я не понимаю, почему там никого нет? Он же сейчас упадет!

      – Мама, давай я схожу, – предложила Маша, хотя то, что ее непоседливый брат грохнется с высоты первого этажа, ее нисколько не пугало. Даже радовало.

      – Сходи, Маша, сходи, – закивал папа с важным видом, но Татьяна Ивановна чуть не испепелила его взглядом, и папа занервничал: – Не надо? Почему?

      – Интересно, это когда Саша слушался Машу? – ехидно уточнила мама, передавая папе сумку. – Тогда уж он, скорее, решит лезть сразу на второй этаж. Или даже на крышу. Вы лучше идите пока ближе ко входу, потому что все равно всем сейчас скажут переходить внутрь. Будет давка.

      – В таком случае, не лучше ли Саше залезть в школу через окно? – пожала плечами Маша, задетая за живое маминым комментарием. Да, отношения с братом были так себе, оставляли желать лучшего, как говорится. А какие могут быть отношения у двадцатитрехлетней девушки и ее двенадцатилетнего брата. У них разница в десять лет, каждые из которых Маша была старше его, каждые из которых ее просили последить за братом, уступить брату, отдать брату конфетку, прекратить драться с братом, не ругать брата за то, что тот уничтожил важные бумаги, что разлил шоколадное молоко прямо на дипломный чертеж…

      – Так, не начинай! Вот из-за твоего характера у тебя все проблемы. Работу потеряла! – возмутилась мама и тут же резко подалась вперед, так как ее сынок-семиклассник добрался-таки до подоконника. Вторжение было необходимо остановить, и это нужно было делать прямо сейчас.

      Маша отступила назад, прикусив губу. Она совсем забыла, что последнее обновление информации для ее родителей – вчерашнее, когда Маша бегала по квартире и кричала, что увольняется из своего архитектурного бюро, проклиная его на веки вечные. Она вычистила шкафы, увезла все чертежи, забрала все файлы и даже стерла с компьютерной заставки групповое фото их коллектива. Трагедия, а в финале – Джульетта выпивает яд и падает замертво. Вот только… Маша не уволилась. Напротив, так уж вышло, что ей не только оставили место, ей даже выделили помощницу. Теперь у Маши был собственный офис, комнатка в здании въездной группы строящегося загородного поселка «Русское раздолье», и собственный секретарь Юля.

      Она просто забыла сказать об этом родителям.

      – Характер у меня нормальный, – пробормотала Маша, мучительно раздумывая, как объяснить родителям причину своего неувольнения. Мама продралась через кучку родителей, обошла столы президиума, стараясь не привлекать к себе внимания, а затем достигла угла школы, где и происходило это стихийное взятие школы на абордаж. Маша не слышала, что мама сказала Сашке, но тот от одного вида мамы занервничал, чуть не грохнулся и быстро сполз по ремню на грешную землю. После чего мама принялась строго его отчитывать.

      – Ничего, дочь, – услышала она голос отца. – Не переживай. В твоем возрасте все можно переиграть. Поступишь в медицинский, как мы и хотели… Все будет хорошо…

      – Все будет, да, – прошептала Маша и закрыла глаза на секунду. Именно в этот момент пошел дождь. Он не стал рассусоливать, капать, предупреждая о себе, набирать

1

Начало истории о Маше можно прочесть в романе «Такая странная любовь».