Коридор без света. Александр Тамоников

Пешин, или дед Гордей, так как этому жителю стукнуло уже восемьдесят лет. Несмотря на годы, он мог обеспечивать себя. Правда, приезжал и внук, раз в неделю или в две, завозил деду продукты, но в основном дед Гордей обеспечивал себя сам. Сажал картофель, овощи, собирал грибы, ловил рыбу, которой в речке Макинке водилось в избытке. Сюда не приезжали рыбаки, не ставили сети, вода не загрязнялась отходами крупных предприятий. Последний раз внук приезжал до того, как в деревне объявились пришлые люди. Пять мужиков и одна женщина. Они представились беженцами из Средней Азии, поколесившими по просторам России и решившими осесть в брошенной деревушке, благо довольно крепкий дом на самой околице у реки взяли почти даром. Владелец по документам, обосновавшийся в столице, рад был хоть что-то получить за брошенный дом. Пришлые заявили, что собираются восстановить ферму и разводить различную живность. Дед Гордей поверил, во многом благодаря тому, что недавно видел по телевизору фильм о таких вот энтузиастах, что приехали в брошенную деревню где-то под Нижним Новгородом и развернули дело. А вскоре начала возрождаться и деревня. Дед Гордей предложил свои услуги. Старший из переселенцев, рябой азиат Ринат, только посмеялся, но пообещал деду место сторожа, если тот доживет до того времени, когда будет построено то, что требует охраны.

      Приезжие жили в деревне чуть больше недели и в основном занимались обустройством собственного жилья, не обращая никакого внимания на разрушенную ферму. Но дед и этому соседству был рад. Хоть кто-то живет рядом. У них две машины, иномарка «Тойота» и «Нива», баба на хозяйстве, если что, в беде не оставят, по крайней мере, до больницы довезут. Да и одному оставаться на зиму несподручно. Придет весна, тогда и развернутся приезжие. Так думал дед Гордей, занимаясь своими делами.

      «Нива» остановилась у перекошенных ворот в 3.10.

      Из дома вышел Батыров.

      – Нормально все? – спросил он у Корвича.

      – Нормально, если не считать, что задолбался с этой встречей.

      – Отдохнешь. Где контейнер?

      – На заднем сиденье, в пакете. Черт, забыл чемодан выбросить.

      – Какой чемодан?

      – Файзул оставил, просил притопить в болоте. Забыл.

      – Ничего, сожжем здесь. Сухостой будем жечь, и чемодан туда же. Бери пакет и в хату. Там картошку Валька пожарила, курицу отварила. Перекусишь.

      – А как насчет самогонки? Весь день болел.

      – Будет тебе и самогон.

      – А с кем пить, если все спят? Ты же не будешь?

      – Я не пью. Но одному не придется, Степан не спит. Того вообще весь день выворачивало, успокоился под вечер, похмелился, и опять вырвало. Сейчас на кухне проталкивает сивуху.

      – Это другое дело.

      Батыров и Корвич с пакетом, бросив «Ниву» у ворот, прошли в пятикомнатный дом.

      На кухне за столом сидел бледный Ванько.

      – Что, Степа, хреново? – спросил Корвич.

      – Не говори, Федя, вымотало похмелье.

      – Сейчас, погоди, помогу.

      – Чем поможешь-то, Федька? Рот кляпом заткнешь?