Конь Рыжий. Алексей Черкасов

у нас мировая революция! Мы не остановимся, пока не выметем со всего земного шара буржуазию и всех капиталистов. Иначе и быть не может.

      У Саньки нос повис. Стал быть, не скоро им с Ноем Васильевичем выбраться из военной амуниции! Впереди – мировая еще!

      Селестина поблагодарила хозяев за хлеб-соль и особенно за кашу. Санька принял благодарность на свой счет: он ведь варил кашу и заваривал чай!

      – А вы не стесняйтесь, – подобрел он, – почаще приходите к нам. Я завсегда утрами варю кашу, а на обед – похлебку или картошку. Два куля добыл в деревне. Так что милости прошу. Да ежли вы, как сказывали, земляки с Ноем Васильевичем, отчего не бывать в гостях?

      – Спасибо, спасибо. Обязательно приду, – ответила Селестина и, что-то вспомнив, спросила Ноя: – А это правда, что из вашего рода был Ермак Тимофеевич и что у вас шашка самого Ермака?

      – В доподлинности – не знаю. По роду так идет, – нехотя сказал Ной. – А шашка – вот она, с надписью.

      Селестина встрепенулась:

      – Можно взглянуть? Я ж тоже казачьего роду!

      Ной снял шашку со стены и передал в руки Селестине.

      Низ ножен шашки на полчетверти отделан золотом с оспинками, – вероятно, здесь что-то было вкраплено, рыжая замша поистерлась. Узорчатая отделка ножен с такими же оспинами, ушко отбито, и вместо него – самоковное железное кольцо для ремня. У эфеса два золотых подкрылка, чтоб рука не скатывалась на лезвие. Эфес костяной, местами выщербленный, с золотым причудливым набалдашником.

      – Похоже на голову птицы, – сказал комиссар.

      – Голова лебедя, – ответил Ной.

      – Почему – лебедя?

      – Про то сказано в надписи.

      – Вот это шашечка! – восторженно проговорил комиссар. А Селестина даже в лице переменилась, разглядывая шашку. Ловко вынула из ножен. Крепчайшая, зеркальная сталь в отменном обиходе.

      – А вот и надпись, – сказала и прочитала вслух: – «Лета 7083 неембрия благовестна молебна твориша».

      – Что это значит? – спросил комиссар.

      – В ноябре, следственно, 7083 года от Сотворения мира, как по Святому Писанию, – пояснил Ной и дополнил: – Еще на другой стороне читайте.

      Селестина прочитала и на другой стороне:

      «Атаману яко Лебядю Яремею Аленину воеводства Астраханска жалует».

      – Яремею Аленину? Значит, от Яремея перешла к Ермаку?

      – Никак нет. Яремей Аленин – это и есть Ермак. Из Минусинского музея так же толковал один господин. И наша фамилия была сперва Аленины, ну а потом как от шашки прибавилось – Лебеди. В надписи видите: «Яко Лебядю».

      – Хорошая фамилия, – проговорил комиссар Свиридов, задумавшись.

      Селестина кинула шашку в ножны и передала ее хозяину, раздумчиво проговорив:

      – Странно, почему мой дедушка ни разу не сказал об этом? А ведь мы из одной станицы. И он знал, конечно. Мещеряк его фамилия. Григорий Анисимович. Может, помните?

      У Ноя скулы отвердели – комиссарша из рода Мещеряка-коннозаводчика, из-за которого немало натерпелся лиха курень Алениных-Лебедей,