Жениться и обезвредить. Андрей Белянин

а этот умел поговорить и поддержать компанию, к тому же разбирался в здоровой пище для «кавказского долголетия»! Ну и Яге глазки строил абсолютно искренне…

      – Фома, меня царь не вызывал? – с нажимом спросил я.

      – Не-э… вроде… а?! Ага! Точнёхонько, ещё со вчерашнего вечера вызывал!

      – Одного?

      – Э-э… не… – не сориентировался сотник, но я уже встал.

      – Значит, опять одного! Пошли, проводишь.

      В сенях Митяй, молитвенно сложив ладошки, на языке мимики и жестов, со слезами в глазах, попросился с нами. Типа в доме ему сейчас оставаться – смерти подобно, бабуленька в таком настроении его в ёжика нетрезвого превратит и по столу маршировать заставит. Доля истины в этом есть, я тоже не зверь, всё понимаю, пришлось взять…

* * *

      Шесть утра; несмотря на воскресенье, уже везде суетится народ. Первыми выползают дворники-татары, они у нас этот бизнес плотно держат. За ними уличные торговцы, ещё часик-другой – и базар загудит во всю мощь. Со стороны Немецкой слободы показался дружно марширующий отряд юных фройляйн, идут строем на речку, будут бельё полоскать. Вот и телеги крестьянские от главных ворот на площадь потянулись, мужики сельскохозяйственную продукцию везут. Основная битва за урожай ещё не начиналась, но сады изобилуют фруктами, хозяева за бесценок отдают, хоть мешками уноси…

      Олёна должна была прибыть ближе к обеду, с купеческим обозом из Сибири. В смысле это обоз из Сибири, а Олёна – моя невеста, и гостила она у тётушки в соседнем городе, верстах в двухстах от Лукошкина. Вот она вернётся, и мы поженимся, я давно собирался. Венчать отец Кондрат будет, свидетелем с моей стороны немецкий посол Кнут Гамсунович, со стороны невесты – сама царица!

      Лидия Адольфина Карпоффгаузен, законная жена нашего всеми любимого Гороха, сразу предупредила, что если ей не дадут побыть «свидетелкой нефесты», то она будет очень огорчена и «горько плакать, а Горошек этого не пропустит… не попустит?.. не запустит?!». Короче, всем всё ясно. Да, она хорошая, хоть и австриячка, обрусела в считаные дни, и стрельцы за неё горой, так матушкой и кличут… Или по матушке, но это если государыня очень уж гайки завинчивает, и такое бывает.

      – А и доброго здоровьечка, Никита Иванович! – с поклонами сняли шапки двое хорошо одетых бородачей из Кузнечного квартала. – Как жизнь да служба? Не сегодня ли невестушка ваша из краёв заморских прибывает?

      – Здрасте. Сегодня. От тётки из-под соседнего… – коротко попытался отмазаться я, но разве ж от нашего народа так просто уйдёшь… Фигу!

      – Вот дело-то ладное! А мы вам на свадебку подкову знатную на ворота изготовили! Всем миром на счастье ковали, уж не побрезгуйте…

      Мама родная! Их там восемнадцать мастеров с подмастерьями, и все на одну подкову?! И какого же она тогда размера? С предполагаемое счастье, да?!

      – Да будет бахвалиться-то, – мигом раздалось с другой стороны улицы. – Эка невидаль, подкова,