Дыхание Луны. Виктор Пикар

единства – три, четыре… десять, и так до бесконечности. Мог ли я представить себе, что эта скотина, что это животное в человеческом обличье способно на такие тонкости восприятия реальности? Незаметно мы выпили еще пару бутылок – и расчувствовались, и совершенно опьянели, а суши все не было. Он включил музыку – Tony Junior, Immortal. Видимо, его любимая. Под бешеный ритм мы вскочили и прыгали, как дети, и носились по комнате, выделывая немыслимые кренделя. Я кричал ему: что ты чувствуешь? Как будто бы сам не знал. Он отвечал: я огромный бордовый дракон с черными железными крыльями, изрыгающий пламя, испепеляющий все вокруг. Я лечу прямо к Солнцу, чтобы слиться с его протуберанцами в дикой огненной пляске, я хочу померяться с ним силами. Он спрашивал меня: а что чувствуешь ты? Как будто сама не знал. Я отвечал: я изначальный звук этой Вселенной, первопричина всего, а если точнее – мощное биение барабанов, сотрясающее все миры так, что даже муравьи выползают из своих муравейников и пляшут, задрав свои усы наверх. Потом он выпил пару каких-то таблеток и дал мне – глотай! Звучала новая музыка, такая же бешеная, мы плясали до изнеможения, истекая потом, и в какой-то момент я почувствовал, что исчезаю, выхожу из физического тела. Что он мне дал? Я спрашивал его: что ты чувствуешь? Как будто бы не жил внутри него. Он отвечал: я напряжение в миллиард вольт в огромном космическом трансформаторе, и через мое поле бегут все токи – гравитация, свет и тьма, все проходит через меня так быстро, что планеты и галактики сходят со своих орбит. Он спрашивал меня: а что ощущаешь ты? Как будто не жил внутри меня каждую секунду. Я отвечал: чувствую себя временем, которое внезапно остановилось, чтобы выйти из себя, посмотреть на течение секунд снаружи и понять – куда и зачем оно идет? Может, лучше повернуть вспять? А может, есть что-то вне времени? Потом в дверь зашел какой-то бандит, русский, и сначала выпендривался, но быстро сник, когда Златан стал бешено колотить его кулаками. Я спрашивал его: что ты чувствуешь? Как будто бы не ощущал это пронзительней его. Он кричал мне: чувствую себя богом войны, у которого множество рук, в которых – кувалды, отбойные молотки, камни и атомные бомбы. В своем праведном гневе я ненавижу трусов, предателей и врагов. Он интересовался, не переставая молотить своими отбойными молотками: а что чувствуешь ты? Как будто бы не ощущал это пронзительней меня. Я хрипел: чувствую себя злом всего мира и при этом – важнейшим элементом мироздания, ведь если бы не было зла, что бы делало добро? И если бы не было противоположностей и противоречий, тьмы и света, как будто бы воюющих друг с другом, над какими испытаниями и выяснениями поднимались бы люди, чтобы понять друг друга, слиться в объятиях любви и понять, что все – едино?

      Потом в квартиру робко зашло несколько молоденьких девушек, и мы…

      – Стоп!

      Следователь грозит мне кулаком.

      – Достаточно. Не хочу больше слушать об этом. Давай пропустим эту страничку. Меня интересует вот что: ты совсем забыл о Маше?

      Он смотрит на меня брезгливо.

      – Нисколько.

      – Не верю.

      – Хорошо. У тебя есть тело, и ты чувствуешь все его органы. Так?

      – Допустим.

      – Так