Путь королей. Брендон Сандерсон

боли, стрелы выбивали их из-под мостов. С жутким грохотом упал еще один мост, весь расчет погиб.

      Позади них Газ заорал:

      – Поднять и опустить, дурни!

      Мостовики резко остановились в тот же момент, когда лучники-паршенди выстрелили снова. Люди за Каладином закричали. Стрельбу паршенди прервал ответный дружный выстрел со стороны алетийской армии. Хотя Каладин от шока утратил способность чувствовать, его тело знало, что следует делать. Опустить мост, принять позицию для толчка вперед.

      Это подставило под удар мостовиков, которые до сих пор были в безопасности в задних рядах. Лучники-паршенди явно этого ждали; они подготовились и выстрелили в последний раз. Волна стрел обрушилась на мост, убила с полдесятка человек, и на темное дерево брызнула кровь. Спрены страха фиолетовыми зигзагами выскочили из досок и начали извиваться вокруг. Мост вильнул и сделался намного тяжелее.

      Каладин споткнулся; рукоять выскальзывала из пальцев. Он упал на колени на самом краю пропасти и едва удержался, чтобы не свалиться вниз.

      Парень закачался, одной рукой ухватившись за скалистый уступ, в то время как другая его рука болталась над пустотой. Заглянул в бездонную тьму, и головокружение едва не свело его с ума. Как же красиво! Каладин всегда любил взбираться на высокие скалы с Тьеном.

      Инстинкт самосохранения вынудил его отпрянуть от края. Группа пехотинцев, выставив щиты, заняла позиции и толкала мост вперед. Лучники обменивались стрелами с сородичами, пока солдаты не установили мост, и тогда тяжелая кавалерия обрушилась на противника. Четыре моста упали, но шестнадцать сумели навести, предоставив армии возможность для мощной атаки.

      Каладин попытался отползти подальше, но просто рухнул, где стоял; его тело отказалось подчиняться. Он даже не мог перекатиться на живот и лишь обессиленно подумал: «Я должен идти… Проверить, жив ли тот, обветренный… перевязать его раны… спасти…»

      Но не мог. Не мог пошелохнуться. Не мог думать. К собственному стыду, он позволил себе закрыть глаза и погрузиться в беспамятство.

      – Каладин.

      Он не хотел открывать глаза. Проснуться означало вернуться в мир жуткой боли. Мир, где беззащитных, измученных людей вынуждали бежать навстречу летящим стрелам.

      Это был воплощенный кошмар.

      – Каладин! – Женский голос был легким, как шепот, но требовательным. – Они собираются тебя бросить. Вставай! Ты погибнешь!

      «Я не могу… я не могу вернуться… Оставь меня в покое».

      Что-то ударило его по лицу – невесомое, но болезненное. Парень поморщился. Это было ничто по сравнению с остальной болью, но почему-то оно оказалось более действенным. Он поднял руку, отмахиваясь. Движения было достаточно, чтобы сбросить оцепенение.

      Каладин попытался открыть глаза. С одним не вышло – кровь из пореза на щеке стекла на веки и запеклась плотной коркой. Солнце переместилось. Прошло несколько часов. Он застонал и сел, прочищая глаз от засохшей крови. Земля поблизости была усеяна трупами. В воздухе