Путь королей. Брендон Сандерсон

из-за горизонта на востоке – поначалу неуверенно, словно проверяя, исчезло ли солнце. Ночь выдалась ясная, звезды трепетали в небе. Шрам Тальна – полоса темно-красных звезд, отчетливо выделявшихся на фоне мигающих белых, – в это время года стоял высоко.

      Раб, что кашлял днем, опять принялся за свое. Изнуряющий влажный кашель. Когда-то Каладин немедленно бросился бы на помощь, но теперь что-то в нем сломалось. Столько людей, которым он пытался помочь, мертвы. Казалось – вопреки доводам рассудка, – что этот человек скорее выздоровеет без его вмешательства. Он подвел Тьена, потом Даллета и своих людей, после – десять разных групп рабов, и теперь было трудно отыскать в себе желание попытаться еще раз.

      Через два часа после восхода первой луны Твлакв наконец-то объявил о привале. Два его наемника-головореза слезли со своих мест на крыше фургонов и принялись разводить небольшой костер. Тощий Таран – мальчик-слуга – занялся чуллами. Громадные панцирные были почти такими же большими, как сами фургоны. Они улеглись, спрятались на ночь в свои раковины, не забыв прихватить полные клешни зерна. И вскоре превратились в три холма во тьме – отличить их от валунов было бы трудно. Наконец пришла очередь рабов; Твлакв каждому давал ковш воды, убеждаясь, что его имущество в добром здравии. По крайней мере, настолько добром, насколько это вообще возможно для таких бедолаг.

      Твлакв начал с первого фургона, и Каладин запустил пальцы в самодельный пояс, проверяя, на месте ли спрятанные листья. Они послушно захрустели, жесткие и сухие, царапая кожу. Каладин по-прежнему не знал, что собирается с ними делать. Он схватил их случайно, когда получил дозволение выйти из фургона и размять ноги. Наверняка никто в караване не узнал черногибник – три узких листочка на острие шипа, – так что риск был невелик.

      Каладин рассеянно вытащил листья и, держа их на ладони, потер указательным пальцем. Перед использованием черногибник нужно было высушить. Зачем он их взял? Хотел дать Твлакву и тем самым отомстить? Или держал на всякий случай, если вдруг дела пойдут совсем плохо и надоест терпеть?

      «Я ведь не пал так низко», – подумал он. Это был всего лишь инстинкт – хватай оружие, если оно рядом, и не важно, что необычное. Вокруг царила ночная тьма. Салас – самая маленькая и тусклая из лун, и, хотя ее фиолетовый цвет вдохновил бесчисленных поэтов, она не позволяла даже как следует разглядеть собственную руку вблизи от лица.

      – Ух ты! – раздался тихий женский возглас. – А это что?

      Полупрозрачное существо размером с ладонь выглянуло из-за края телеги рядом с Каладином, а потом забралось внутрь фургона, будто вскарабкалось по высокой скале. Спрен ветра принял облик молодой женщины – спрены побольше могли менять форму и размер – с острыми чертами лица и длинными развевающимися волосами, которые у нее за спиной превращались в туман. Она – Каладин вдруг понял, что воспринимает спрена ветра как «ее», – была сочетанием бледно-голубого и белого и носила простое платье, белое и струящееся, длиной до середины икры, словно девочка-подросток. Как и волосы, у подола оно