100 великих супружеских пар. Игорь Мусский

себе отчаиваться […] Какова бы ни была твоя судьба, я ее разделю с тобой, я последую за тобой в Сибирь». Три дня спустя Волконская заявляет старшему брату Александру: «Сергей – лучший из мужей и будет лучшим из отцов, и я его сейчас люблю более, чем когда-либо, ведь он несчастен…»

      Повинуясь зову сердца, Мария Николаевна устремляется в Петербург, надеясь добиться свидания с Волконским, заключенным в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. В это время ее брат Александр ставит князю условия, на которых может состояться свидание. Сергей Григорьевич обязан утаить от жены степень своей виновности и настоять на том, чтобы она тотчас же вернулась к сыну.

      Волконский согласился на условия Раевских, о чем позднее сожалел. Свидание состоялось 22 апреля в доме коменданта крепости и в его присутствии.

      23 апреля она сообщает мужу: «Я уезжаю завтра – раз ты этого желаешь» и возвращается к сыну в Александрию, имение Браницких близ Белой Церкви.

      Волконский был осужден к 15 годам каторги и дальнейшему поселению. Узнав об этом от брата, Мария Николаевна сразу объявила, что последует за мужем. Она сознавала, что ей придется разлучиться с сыном, правда, как тогда думала, лишь на время, на один год, после чего вернется за ним.

      В октябре Сергей Волконский был доставлен в Благодатский рудник Нерчинских горных заводов. Декабристам приходилось работать в кандалах в тесных шахтах. Волконский не скрывал в письмах тех трудностей, которые возникнут перед ней, если она решится отправиться в Сибирь.

      Однако Марию Николаевну ничто не могло остановить. Она заложила свои бриллианты, заплатила некоторые долги князя и отправила государю письмо, прося разрешения следовать за мужем. Такое разрешение было получено 21 декабря 1826 года.

      Волконская долго не решалась сказать отцу, что назначает его опекуном Николиньки. При расставании генерал Раевский благословил дочь и отвернулся, не в силах вымолвить ни слова. Она смотрела на него и думала: «Все кончено, больше я его не увижу, я умерла для семьи».

      29 декабря Волконская покинула Москву. Путь был нелегок – 6 тысяч верст. Дважды по приказанию императора Николая I пытались вернуть ее с дороги: первый раз в Казани, второй – в Иркутске, где гражданский губернатор Цейдлер делал все возможное, чтобы отговорить княгиню от дальнейшего следования. Однако старания его оказались тщетными. Губернатор взял с нее подписку, в которой среди прочего сообщалось: «Жена, следуя за своим мужем и продолжая с ним супружескую связь, сделается естественно причастной его судьбе и потеряет прежнее звание, то есть будет уже признаваема не иначе, как женою ссыльно-каторжного».

      Долгожданная встреча произошла 12 февраля. «В первую минуту я ничего не разглядела, так как там было темно, – пишет Мария Волконская, – открыли маленькую дверь налево, и я поднялась в отделение мужа. Сергей бросился ко мне; бряцание его цепей поразило меня: я не знала, что он был в кандалах. Суровость этого заточения дала мне понятие о степени его страданий. Вид его