Русские идут! Заметки путешественника. Петр Иванович Подгородецкий

Муж, сначала ожидавший шоу с интересом, через некоторое время глубокомысленно замечает: «Правильно говорят наши партийные руководители: стриптиз – отвратительное зрелище. Отрыжка прогнившего Запада, так сказать…»

      Но еще более «прогнившим» оказался фестиваль «Морковка-86». На самом деле это было всего лишь скопище идиотов со всей Европы, которые, не умея ни петь, ни танцевать, ни играть, пытались самовыражаться нетрадиционными формами и способами. Если бы зрители, что собрались в старинном зале, чудом уцелевшем во время штурма Варшавы в 1945 году и после этого, похоже, ни разу не ремонтировавшемся, не были обдолбаны, обкурены и нагаллюциногенены, они бы тут же забросали европейских «артистов» помидорами и яйцами и быстренько разошлись по домам. А так они весьма спокойно воспринимали шуршание и разрывание оберточной бумаги, транслировавшееся с большой громкостью, а то и просто молчание перед микрофоном. Тот же Макс Капитановский вспоминает в своей книге «Все очень непросто» самые искрометные номера: «Выходит на сцену человек с собакой и 20 минут „альтернативно» молчит или двое молодых людей из Бельгии бродят по сцене, заваленной обоями, постукивают в барабан и раздеваются до пояса снизу». Говорят, что на второй день на сцене появился какой-то человек с аккордеоном и стал исполнять немецкие народные мелодии, за что был дружно освистан, как не вписывавшийся в формат «альтернативного» фестиваля. Как ни странно, «Машина времени» в него вписаться сумела. Вот она – волшебная сила искусства! Как только громко застучал по барабанам Валера Ефремов, а Кутиков начал трясти волосами и бородкой, зрители заволновались. А балетные номера вообще вызвали у поляков что-то вроде столбняка. Через некоторое время в затуманенных наркотиками мозгах зрителей и участников «Морковки» стал формироваться стереотип советского неформального искусства. «Интересно, – думали они, – а какое же искусство у них там называют традиционным?» Но мысли эти со временем улетучились, и «Поворот» прошел при «бурных продолжительных аплодисментах, переходящих в овацию».

      Прогулки по Варшаве между концертами особого интереса не представляли. Такие же, как в Москве, грязноватые улицы, торговля в различных «неположенных местах» всем чем угодно (у нас все это войдет в моду примерно через год), чешские трамваи, наши «Жигули», смешавшиеся с польскими «фиатами»… В общем, барак у поляков был хоть и повеселее, но, пожалуй, даже победнее нашего. Кстати, за все время общения с местным населением никто не спросил артистов ни про Буденного, ни про Катынь. Правда, говорили что-то там про «Солидарность» и гданьские события, но без особого фанатизма. Все-таки поляки – нация более торговая, чем политизированная. Любая политика для них – средство что-нибудь кому-нибудь продать. Вот, к примеру, в 2006 году они завезли в Россию сотни тонн мороженного мяса, хранившегося лет десять, которое в свое время совсем недорого купили в Бразилии, а теперь выдали за свое, польское. Наш доблестный главный санитарный