Дети разума. Орсон Скотт Кард

бы его простил, который бы проявил милосердие, который бы правильно истолковал все его поступки. Валентина здесь не подходит, потому что он любит ее, настоящую Валентину. Жена у него есть. Твоя сестра нужна ему, чтобы обрести прощение.

      – Значит, если я перестану ненавидеть Эндера, необходимость во мне сразу отпадет и я исчезну?

      – Если Эндер перестанет ненавидеть себя, твоя злость ему больше не понадобится, и с тобой будет легче уживаться.

      – Вообще, честно тебе скажу, думаешь, с тобой легко ужиться? Ты постоянно анализируешь поведение человека, которого никогда не встречала, и в то же самое время читаешь морали тому, кого знаешь.

      – Я хочу унизить тебя в твоих же глазах, – ответила Ванму. – И это будет честно.

      – Мне кажется, Джейн специально перенесла нас сюда, потому что местная одежда в точности отражает, кто мы есть на самом деле. Однако какой бы марионеткой я ни был, я нахожу в жизни некое извращенное удовольствие. Тогда как ты все, к чему прикасаешься, делаешь серым и однообразным.

      Ванму проглотила слезы и вернулась к еде.

      – Что это с тобой? – насторожился Питер.

      Она не обратила на него внимания и медленно прожевала, найдя в себе нетронутую часть, которая была еще способна насладиться вкусной едой.

      – Неужели ты что-то чувствуешь?

      Она проглотила и подняла на него глаза:

      – Я уже скучаю по Хань Фэй-цзы, хотя прошло каких-то два дня. – Она слегка улыбнулась. – Я знала человека великой мудрости и благородства. Он считал мое общество заслуживающим внимания. То, что я утомляю тебя, меня вполне устраивает.

      Питер притворился, будто плескает на себя воду:

      – Ой, пожар, я горю, больно как, невыносимо, сейчас помру! Жестокая женщина! У тебя дыхание дракона! Ты убиваешь словами!

      – Только марионетки могут бравировать своими ниточками, – парировала Ванму.

      – Уж лучше болтаться на этих ниточках, чем быть связанным по рукам и ногам, – ответил Питер.

      – О, как, наверное, любят меня боги! Я стала спутницей человека, который играючи жонглирует словами.

      – Ага, тогда как мне боги дали в спутницы девушку, у которой нет груди.

      Собравшись с силами, она выдавила натянутую улыбку, притворяясь, что поняла его шутку.

      – По-моему, ты говорил, что грудь у меня есть, просто она маленькая.

      Улыбку, сияющую на его физиономии, как стерло.

      – Извини, – мягко произнес он. – Я обидел тебя.

      – Нет, не думаю. Скажу тебе позже, хорошо выспавшись.

      – Я думал, мы просто пикируемся, – оправдывался Питер. – Обмениваемся шутливыми подначками.

      – Так оно и было, – кивнула Ванму. – Только я говорила искренне.

      – Тогда я тоже обиделся, – скорчил гримасу Питер.

      – Ты не знаешь, что такое боль, – ответила Ванму. – Ты опять смеешься надо мной.

      Питер резко отодвинул в сторону тарелку и встал:

      – Увидимся дома. Надеюсь, ты найдешь дорогу обратно?

      – А тебе не все равно?

      – Хорошо,