100 великих авантюристов. Отсутствует

монахов – Варлаама и Мисаила.

      Отъезжавших монахов никто в городе не преследовал. Никто не тревожил бродячих монахов и в приграничных городах. Отрепьев открыто служил службу в церкви. Власти не имели причин принимать экстренные меры для их поимки. Беглецы миновали границу без всяких приключений. Описывая свои литовские скитания, «царевич» упомянул о пребывании у Острожского, переходе к Габриэлю Хойскому в Гощу, на Волыни, а потом в Брачин, к Вишневецкому. Но Отрепьев не для того покинул патриарший дворец и кремлевский Чудов монастырь, чтобы похоронить себя в каком-нибудь захолустном литовском монастыре. Григорий сбросил монашеское одеяние и объявил себя царевичем. Когда Адам Вишневецкий известил короля о появлении московского «царевича», тот затребовал подробные объяснения. И князь Адам в 1603 году записал рассказ самозванца о его чудесном спасении.

      «Царевич» довольно подробно поведал о тайнах московского двора, но начинал фантазировать, едва переходил к изложению обстоятельств своего чудесного спасения. По словам «Дмитрия», его спас некий воспитатель, который, узнав о планах жестокого убийства, подменил царевича мальчиком того же возраста. Несчастный мальчик и был зарезан в постельке царевича. Матьцарица, прибежав в спальню и глядя на убитого, лицо которого стало свинцово-серым, не распознала подлога.

      «Царевич» избегал называть точные факты и имена, которые могли быть опровергнуты в результате проверки. Он признавал, что его чудесное спасение осталось тайной для всех, включая мать, томившуюся тогда в монастыре в России. Новоявленный «царевич» в Литве жил у всех на виду, и любое его слово легко было тут же проверить. О своем пострижении «царевич» рассказал следующее. Перед смертью воспитатель вверил спасенного им мальчика попечению некоей дворянской семьи. «Верный друг» держал воспитанника в своем доме, но перед кончиной посоветовал ему, чтобы избежать опасности, войти в обитель и вести жизнь монашескую. Юноша так и сделал. Он обошел многие монастыри Московии, и наконец один монах опознал в нем царевича. Тогда «Дмитрий» решил бежать в Польшу…

      «Расстрига» очень скоро нашел новых покровителей, и весьма могущественных, в среде польских и литовских магнатов. Первым из них был Адам Вишневецкий. Он снабдил Отрепьева приличным платьем, велел возить его в карете в сопровождении своих гайдуков.

      Авантюрой магната заинтересовались польский король Сигизмунд III и первые сановники государства, в их числе канцлер Лев Сапега. Тайно потворствуя интриге, Сапега объявил, что его слуга, которого теперь стали величать Юрием Петровским, хорошо знал царевича Дмитрия по Угличу.

      Таким образом, Сапега оказал самозванцу неоценимую услугу. Одновременно ему стал открыто покровительствовать Юрий (Ежи) Мнишек. Один из холопов Мнишека также «узнал» в Отрепьеве царевича Дмитрия.

      Таковы были главные лица, подтвердившие в Литве царское происхождение Отрепьева.

      Конечно, Вишневецкий и Мнишек не сомневались