Нерон (сборник). Альфред Рамбо

свежие, густые кустарники.

      Солнце еще не успело скрыться за Яникульской вершиной, как счастливая чета уже вернулась на виллу. Нерон ужинал сегодня у Актэ. Девушка безумно радовалась этой восхитительной прихоти и заказала своему повару самые изысканные блюда. Собственными руками налив в чашу возлюбленному искристое фалернское, она подняла свой кубок.

      – Что за чудный день! – воскликнула она. – Выпьем же за настоящее и за будущее, помнишь, как мы условились в носилках!

      Он залпом выпил вино и энергичным движением поставил чашу на стол.

      – Приди ко мне! – шепнул он, обнимая стройный стан Актэ, обвившей руками его шею…

      Вдруг в дверь послышался стук, легкий, сдержанный, но в то же время уверенный, точно стучавший считал себя в праве нарушить уединение любящей четы.

      Цезарь вскочил, нахмурившись.

      – Что это значит? – дрожа от гнева, спросил он.

      – Не понимаю. Из слуг никто не посмел бы… Может быть, Фаон?

      – Фаону известно, что я строжайше запретил ему… – сказал император.

      – Наверное, случилось что-нибудь необычайное, если он решился ослушаться тебя, – прервала Актэ.

      – Хочешь, чтобы я отворил дверь?

      – Не отворяй, а спроси отсюда, что нужно.

      Она побледнела при внезапном стуке, нарушившем блаженную тишину и прозвучавшем в ее ушах подобно призыву военной трубы.

      – Как у меня забилось сердце, – боязливо произнесла она.

      – Дорогая дурочка! – сказал он, ласково гладя ее по роскошным волосам. – Чего ты испугалась? Что может угрожать тебе, такой доброй и кроткой и защищенной рукой императора?

      Подойдя к двери, он отодвинул задвижку и спросил сквозь щель:

      – Это ты, Фаон?

      – Да, повелитель! – послышался сдержанный голос. – Прости, если в моем безмерном смятении я пренебрег твоим запретом. Но случилось нечто необычайное.

      – Подожди минуту!

      Он обратился к Актэ.

      – Это Фаон. Может он войти?

      – Пожалуй! – уже с любопытством отвечала она, хотя все еще дрожала от внезапного испуга.

      Раб вошел с почтительным поклоном.

      – Говори! – приказал Нерон.

      – Вот в чем дело. Я стоял у входа и любовался прекрасным вечером, как вдруг ко мне подошел какой-то человек, с лицом наполовину закрытым капюшоном его пенулы, и грубо спросил: «Здесь живет Актэ, отпущенница Никодима?»

      – Что же ты ответил? – спросил цезарь.

      – Ответил коротко и ясно, что он нахал.

      – Нужно отдать тебе справедливость, Фаон, ты стоишь выше светского обращения! Как же понравилась нахалу твоя откровенность?

      – Бросившись на меня, он схватил меня за грудь и, получив несколько ударов кулаком, злобно заревел. «Уж не хочешь ли ты разыгрывать оскорбленного, презренный сводник? Я пришел от имени высших властей, могущих уничтожить тебя!» – Скажи еще одно слово, и я вобью тебя всего в землю! – рассердившись, крикнул я в свою очередь. Увидав, что меня не легко испугать, он сделался вежливее