Исполняющий желания. Вадим Панов

откроет путь в Шамбалу?

      – Откроет врата? – уточнил Рерих.

      – Врат нет, – покачал головой Церинг. – Врата – это место, откуда Чинтамани позволит увидеть Шамбалу и пройти к ней.

      – А без камня мы не сможем увидеть благословенную страну?

      – Лично ты и с камнем ее не увидишь, – усмехнулся лама, глядя американцу в глаза.

      – Почему?

      Однако ответил Церинг не обиженному Луису, а Рериху:

      – Ты смотришь на мир не так, как все. Ты – увидишь.

      – И смогу пройти? – завороженно вопросил Николай Константинович.

      – Все возможно.

      – Минуту назад вы утверждали, что мы не достигнем цели, – напомнил Хорш.

      – Минуту назад мир был другим, – изрек Церинг. – У вас была лишь вера, но не было проводника.

      – А теперь у нас есть проводник? Вы предлагаете свои услуги?

      – Нам по пути.

      – Сколько это будет стоить?

      – Нам по пути, – повторил лама.

      – У всего есть цена, – изложил свой принцип Луис. – Если не деньги, значит, нужна ответная услуга. Я угадал?

      – Я просто пойду с вами, – медленно произнес лама, глядя Рериху в глаза. – Такова моя цена.

      – То есть вы тоже не способны увидеть Шамбалу? – понял Хорш.

      – Я не художник, – пожал плечами Церинг. И вопросительно посмотрел на Рериха.

      – Но у нас нет камня. – Николай Константинович развел руками. – И я совершенно не представляю, где его искать.

      – А я, кажется, представляю, – пробормотал Яков. После чего быстро шагнул к ламе и резко рванул его за ворот.

      Сопротивляться ему Церинг не стал, остался безучастен к грубому обращению, снова закрыл глаза и проронил на выдохе короткое слово, которое не разобрал никто из присутствующих. И продолжил молчать даже тогда, когда Бортников запустил руку под его одежду и выудил небольшой кулон на длинной медной цепочке:

      – Это он?

      Лама промолчал.

      – Позвольте?

      Подошедший Луис вперился взглядом в украшение, пристально изучая простую круглую оправу, которая удерживала дюжиной цепких лапок розоватый, затейливо ограненный кристалл.

      Если это действительно был Чинтамани, то выглядел он жалко – дешевой стеклянной безделушкой.

      – Бижутерия, – презрительно бросил американец.

      – Думаю, это оксид кремния, так называемый горный хрусталь, – медленно произнес Яков. – Возможно, как некая призма этот кристалл будет полезен, но с точки зрения ювелира… а я когда-то учился на ювелира… его ценность близка к нулю.

      – Ты понимаешь, что мы с тобой – единственные, кто действительно ищет Шамбалу? – тихо спросил Церинг, буравя Рериха взглядом. – О каком достижении можно говорить, если они не понимают даже смысла услышанного?

      – Ты говоришь обо мне? – ощерился Бортников.

      – Оставьте ламу в покое, – довольно жестко произнес Николай Константинович, и Яков, поколебавшись, отступил, наградив азиата враждебным взглядом.

      – Можно отдать ему одну из вьючных лошадей, – сказал