Мир Деревьев. Александр Сухов

непроницаемых для солнечных лучей вод.

* * *

      Сбежав по пологому берегу к самому урезу воды, молодой человек первым делом зашел по колено в озеро, зачерпнул из него сложенными в лодочку ладонями и с удовольствием напился. Несмотря на избыточное содержание взвешенных частиц, вода в озере была вполне пригодна для питья, мало того, даже считалась целебной. Поэтому Феллад пил ее без опаски подцепить какую-нибудь желудочную хворь. Утолив жажду, юноша присел на корточки и, используя ладони как барабанные палочки, принялся шлепать ими по воде, выстукивая довольно сложную ритмичную композицию. Этому ритму в незапамятные времена их первого знакомства его обучил Мудрый Квакх – единственный представитель племени разумных лягухов.

      Ответ на «барабанную дробь» последовал практически незамедлительно. Мутное озеро метрах в пятидесяти от берега вспучилось гигантским водяным пузырем. После того, как пузырь опал, на поверхности воды появилась здоровенная, будто вызревшая тыква башка серо-зеленого цвета. Квакх приближался к берегу, легко рассекая воду, при этом его «милая мордашка» широко распахивала преогромную пасть, демонстрируя гостю бесчисленное количество акульих зубов. Такая реакция озерного отшельника свидетельствовала о несказанной его радости по поводу долгожданного визита закадычного приятеля.

      Феллад вспомнил, какое впечатление когда-то произвел вид счастливой мордашки его друга на весьма чувствительную Зильду и едва не покатился со смеху. Тогда ему удалось догнать улепетывающую, что было мочи девушку лишь у самой кромки леса. Пришлось, правда, приложить для этого кое-какие усилия. Однако временный испуг не помешал своенравной девчонке уже через полчаса понукать водным жителем с той же бесцеремонностью, с какой она привыкла понукать всяким разумным существом, имевшим несчастье попасться ей на глаза.

      – Плвет Флл, – выбравшись на берег, проквакал Квакх, что означало: «Привет Фелл», но тут же перешел к прямому общению мыслеобразами, поскольку речевому аппарату озерного жителя язык людей был практически недоступен: – Рад тебя видеть, мой мальчик! Можешь не извиняться за свое долгое отсутствие, я все понимаю – пора взросления, становления…

      Ростом Квакх был невысок – едва по грудь рослому юноше. Издалека и в темное время суток его вполне можно было бы принять за человека, но только не вблизи и при свете солнца. Скорее это была гипертрофированная лягушка – жертва эксперимента какого-то шутника-чародея из детской сказки. Представьте на минуту вставшую на задние лапы жабу ростом около полутора метров у которой вместо обычной жабьей головы на плечах находится некое образование, внешним видом напоминающее здоровенную приплюснутую тыкву, снабженную, в свою очередь, парой выпученных глаз, расположенных едва ли не на самой макушке, и зубастой пастью от уха до уха. Вообще-то ушей в обычном для вида гомо сапиенс понимании, на голове Квакха не наблюдалось, их функцию выполняла