Король. Андрей Посняков

захотети».

      – Так что больше о деле думай, и корву сильно кнутом не стегай, а так, вполсилы, – отпуская наконец ерзавшего на лавке слугу, Агапит угрюмо захохотал и, самолично наполнив брагою кружку, не чокаясь, опростал единым духом.

      Беглецы переглянулись.

      – Это ты, друже Агапит, нашу рыжую упырю своему отдал? – негромко поинтересовался Михутря.

      – А она, чай, не ваша, а с Холопьей, беглая. Стало быть – моя.

      Пожав покатыми плечами, хозяин вновь наполнил кружку, на этот раз не забыв плеснуть и гостям:

      – Ну, что смотрите? Ну, любит Кривой девок кнутом постегать – и что? Насмерть еще ни одну не засек… без мово согласья! И рыжую не забьет, не. Ишшо парням, служкам, после дела достанетси.

      – А то у тебя своих девок нету? – усмехнулся разбойник.

      Агапит хмыкнул:

      – Есть, да не про их честь. Пущай работают, деньгу приносят. А эта приблуда… Должен ведь с нее быть хоть какой-то толк? Сегодня велел ее покормить, завтра, чай, тоже есть будет.

      – Ну, тут ты прав, друже, – разведя руками, Михутря весело сверкнул цыганскими глазами и предложил выпить за удачу.

      Тост охотно поддержали, а после уж хозяин, сославшись на неотложные дела, покинул компанию.

      – Нельзя нам долго в Новгороде, – помолчав, Арцыбашев подошел к окну и, зябко поежившись, накинул на плечи найденный здесь же, в сундуке, широкий, с длинными полами, охабень из персидской шерстной ткани – зуфы. Холодновато к ночи стало, на то и светлица – помещение летнее, никакой печки там и не полагалось.

      Скосив на короля глаза, Михутря невольно хихикнул, тут же извиняясь:

      – Больно уж вид у вас, ваше величество… того… Охабень поверх камзола…

      – Так его обычно сверху и носят. Поверх кафтана иль зипуна.

      Показав знакомство с местным бытом, Арцыбашев тоскливо хлебнул бражки:

      – Эх, жаль, в город не выйти. А то послушали бы, чего о нас говорят.

      – Агапит сказал, ничего не говорят, – вытягиваясь на сундуке, лениво пояснил капитан. – Биричи-глашатаи на Торгу ничего не кричат, никого ловить не призывают.

      – Значит, хитрят приказные. Надеются своими силами словить, не хотят, чтоб дошло до начальства.

      Леонид покачал головой и к чему-то прислушался.

      – Конечно, не хотят, – зашуршав набитым соломой матрасом, согласился Михутря. – Я б на их месте тоже не очень-то бы…

      – Тсс!!! – король быстро подошел к окну. – Слышишь? Что это? Вот опять! Как будто кричит кто-то.

      – Так это Графена, корвиша рыжая, – зевнул разбойник. – Видать, Никола Кривой ее кнутом пользует. Говорят, он на такие дела мастак, всеми пытками у Ага-пита заведует. Боятся его.

      – Кого? – зачем-то уточнил Леонид. – Безухого или Кривого? Ну и компанию ты, Михаил, выбрал.

      – А других у меня и нет.

      В дверь вдруг негромко постучали. Вежливо испросив разрешения, в светлицу вошел слуга – сероглазый отрок в сермяге