Черная стрела (сборник). Роберт Стивенсон

пеной прибоя, казалось, сгустилась, точно воздух обратился в плотное вещество. Свист и завывание бури заглушали все остальные звуки.

      Они только дошли до конца набережной, как ветер внезапно спал. В наступившей тишине послышался глухой стук копыт лошадей и лязг оружия. Дик остановил шедших за ним людей и, сделав несколько шагов, вступил на дюну. Тут он убедился, что на них движутся люди и лошади. Сильное отчаяние овладело им. Если их действительно подстерегают враги, если они заняли набережную с той стороны, где была сделана высадка на берег, ему и лорду Фоксгему будет очень трудно защищаться, так как позади них будет море, и людям придется толпиться в темноте на узкой плотине. Он дал условный сигнал – осторожно свистнул.

      Сигнал оказал далеко не желанное действие. В ночной тьме посыпался град наудачу посланных стрел. Люди на набережной стояли так плотно друг к другу, что стрелы попали в некоторых из них; раздались крики испуга и боли. Лорд Фоксгем был ранен при первом залпе. Хоксли сейчас же велел отнести его на судно, и в продолжение недолгой схватки люди лорда сражались без всякого руководства. Это, по всей вероятности, и было причиной последовавшего затем бедствия.

      В конце набережной Дик с горстью своих людей удержал на минуту свою позицию. С обеих сторон было несколько раненых, сталь скрещивалась со сталью, ни один из отрядов не мог похвастаться преимуществом. Но в мгновение ока счастье изменило отряду с корабля. Кто-то крикнул, что все потеряно, и люди были настроены так, что охотно поверили неприятному известию, передававшемуся от одного к другому.

      – Назад, братцы, если дорожите жизнью! – раздался новый крик.

      Еще один из отряда, с истинным инстинктом труса, распространил весть, неизменно появляющуюся при всех отступлениях: «Нам изменили!» И в одно мгновение вся толпа, волнуясь и толкаясь, ринулась назад, вниз по набережной, обращая к преследователям свой беззащитный тыл и оглашая ночной воздух трусливыми восклицаниями.

      Один трус отталкивал корму судна, тогда как другой держал его за нос. Беглецы с пронзительными криками вскакивали на борт или обрывались и падали в море. Некоторые из них были убиты преследователями на набережной. Многие пострадали на палубе судна: в слепом ужасе они поспешно вскакивали на борт, падая и давя друг друга. Наконец, нарочно или случайно, нос «Доброй Надежды» освободился от цепи, и всюду поспевавший Лоулесс, который все время оставался на руле, благодаря своей силе и храброму отпору немедленно направил судно на надлежащий путь. «Добрая Надежда» снова пошла вперед, в бурное море; потоки крови текли с палубы, заваленной трупами и ранеными. В темноте судно двинулось вперед, борясь с волнами.

      Лоулесс вложил кинжал в ножны и обернулся к ближайшему соседу.

      – Я здорово отметил их, кум, – сказал он, – этих крикливых, трусливых псов.

      В то время как беглецы вскакивали на судно, спасая свою жизнь, они, по-видимому, не замечали грубых пинков и сильных ударов кинжалом, благодаря которым Лоулессу удалось удержать