Псы войны. Антон Первушин

ремнями. На лица всех четверых была нанесена маскировочная раскраска, и по своему виду новые персонажи разыгравшейся драмы походили на голливудских коммандос из второсортного боевика. С единственным принципиальным отличием – эти четверо были совершенно безоружны. Впрочем, они и не нуждались в оружии: противник был тише воды и ниже травы в самом буквальном смысле этого замысловатого выражения.

      Начальник службы безопасности «Ветрогорский кредит» помахал «коммандос» рукой. Те приблизились, и один из них (невзирая на маскировочную окраску, Строкач легко опознал бывшего сослуживца – капитана Анатолия Давыдова), проходя мимо «вольво», улыбнулся Павлу и шепнул:

      – Чего-то твой начальник загрустил – помоги человеку.

      Строкач заглянул в приоткрытое окно автомобиля. Комаровский действительно нуждался в помощи. Он был бледен и мокр, напускная уверенность выветрилась без следа.

      – Господи, – подавленно шептал банкир, – Господи, Господи…

      Строкач наклонился к окну и мягко сказал:

      – Успокойтесь, Глеб Анатольевич, всё уже закончилось.

      Комаровский посмотрел на своего работника безумными глазами.

      – Вы… вы… эти трое… там… вы… – банкир задохнулся от переполнявших его чувств.

      – Да, мы их убили, – согласно кивнул Строкач. – Но если бы мы не убили их, они убили бы нас. Вам не в чем себя винить, Глеб Анатольевич. Шик сам нарушил договорённость. На любом «разборе» вас оправдают. Да и не будет «разбора».

      – Но я не хотел этого! – вскинулся Комаровский.

      – Никто этого не хотел.

      Пока они беседовали, четверо в камуфляже обошли лежащих ничком «пехотинцев» Шика, подбирая разбросанные помповики и пистолеты. Давыдов к тому же наклонялся к каждому из них и быстро ощупывал в поисках скрытого оружия. В какой-то момент произошла заминка: обыскиваемый «пехотинец» схватил капитана за руку, пытаясь взять на приём, но Анатолий, походя, ткнул его выставленными пальцами под кадык, и строптивец, булькнув, затих.

      Не обошли вниманием и раненого. В момент главной стрельбы он убежал прочь от «вольво» и забился в старую заросшую воронку, всё так же прижимая к животу искалеченную руку и тихонько подвывая.

      – Эх ты, болезный, – сказал Давыдов.

      Он расстегнул клапан, достал из нагрудного кармана одноразовый инъектор с анестетиком, сорвал зубами колпачок и вонзил игру в предплечье раненого «пехотинца». Завершив процедуру анестезии, капитан извлёк упаковку со стерильным бинтом и за пару минут наложил повязку.

      – В городе покажешься врачу, – велел Давыдов пострадавшему, который смотрел на него сквозь слёзы, совершенно чужеродные на грубоватом лице. – Не переживай, до свадьбы заживёт.

      Оставив раненого, Давыдов присоединился к остальным.

      – Кажись всё, товарищ капитан, – доложил один из «коммандос», державший на весу сразу три ружья.

      Давыдов дал отмашку рукой, и на поляне появился подполковник Звягин. Он тоже был в камуфляже и маскировочной