Ночи с Камелией. Лариса Соболева

весь день проторчала за компьютером?

      Настала минута, когда следовало преподнести пренеприятную новость, и лучше это сделать сразу, не откладывая на потом:

      – Не весь, – сказала София. – Я устроилась на работу.

      – Да? – скис Боря. – На какую?

      – В пресс-службу милиции.

      – Куда?! В мили?.. – обалдел он. – Моя жена – мент! Нечего сказать, опустилась. Туда идут самые тупые, кого никуда не берут, даже в грузчики.

      – Между прочим, тупые менты спасли твоей жене жизнь.

      – Именно тупые: одного подонка целый год не могли поймать! Там только ментовские подстилки работают. Что, на мужиков потянуло?

      – Боря, прекрати оскорблять меня, – вспыхнула София. – Мне нужна эта работа, я хочу изнутри посмотреть на то, о чем пишу, тем более что работать буду фактически по своей специальности журналиста.

      – Авторы чтива придумывают истории, вот и ты придумывай. Зачем тебе наши менты, которых не было до революции? Да мне стыдно сказать, что моя жена…

      – Боря, не бесись, я буду там работать.

      – Лучше бы ты сторожила книжки от покупателей. Я – спать.

      Возмущению Софии не было предела, но папа – мудрый, замечательный человек – учил ее выжидательной политике, ибо в запале легко натворить такого, о чем впоследствии пожалеешь. Да, точка кипения есть у всякого нормального человека, в данном случае кипение закономерно. Мужа устраивает положение, когда жена никто и ничто, а это тоже своего рода тирания, хоть и без мордобития. Пока София не видела выхода, за семь лет Борька умудрился внушить ей, что без него она либо по рукам пойдет, либо останется одна на веки вечные. Примерно четыре года довлел над ней страх потерять его, потом страх притупился, потом Софией завладела апатия ко всему, а сейчас она просыпается.

      София ушла в кабинет Борьки, который успешно оккупировала, улеглась на диван и долго думала, как быть. Просыпание грозит переменами, а перемен боятся все люди, так как не уверены, что их жизнь изменится к лучшему.

      Домашняя – такое определение дала София жене Зимовца. Лицо невыразительное, фигура расплылась, а ведь она не намного старше Софии. А еще у этой женщины на лбу было написано: пеку пироги, варю борщи, обожаю семейство. Вот бы Борьке такую жену! Конечно, Вера Ивановна была убита внезапным горем, но при всем при том не отказалась поговорить с Артемом.

      – Мы запишем ваши показания? – спросил он разрешения.

      – Записывайте.

      Артем сунул Софии авторучку и папку с бумагой:

      – Пиши.

      – Что? – опешила та.

      – Шапку я нарисовал, а ты пиши все, что услышишь. Вера Ивановна, как собирался провести ваш муж пятнадцатое января?

      – Как обычно, то есть на работе, – ответила женщина. – Уехал с утра к девяти в институт, приехал на обед и снова уехал. Вечером позвонил, что вернется поздно, его обязали присутствовать на банкете. Кафедра выиграла грант, решили отметить. Больше он не звонил и домой не вернулся.

      – Уехал…