Размышления о Сталине. Константин Симонов

подписать ту карту, на которую был нанесен этот план.

      – А для чего? – сказал он. – Я знаю об этом, со мной это согласовано.

      Тогда я сказал ему:

      – Распишитесь для истории.

      – А, для истории, – сказал он и расписался на карте.

      Я хотел, чтобы он расписался на этой карте. Ответственность была огромная, решение принималось важнейшее, и было необходимо, чтобы он сам расписался на этой карте.

      Следующие записи связаны с 1944–1945 годами, с последним периодом войны.

      «Осенью 1944 года после завершения летней Белорусской операции во время разговора со Сталиным в Ставке по итогам этой операции он сказал мне:

      – Вот видите, вы предлагали вначале, чтобы фронты наступали в иной последовательности, я с вами тогда не согласился и был прав. При той последовательности, которую мы установили, все получилось лучше.

      Хорошо помня, как происходило дело при планировании этой операции, в которой я координировал действия двух фронтов, я возразил, что хотя все действительно вышло хорошо, но я и не предлагал другой последовательности действий фронтов.

      – Как не предлагали? – сказал Сталин.

      – Не предлагал. Давайте посмотрим директивы.

      Он выдвинул ящик стола, вынул директивы, сначала сам начал читать, а потом протянул их мне и сказал:

      – Читайте.

      Я стал читать и вскоре дочитал до того места, из которого явствовало, что он неправ, что я действительно не предлагал иной последовательности введения в дело фронтов при проведении операции.

      Он прервал меня, забрал у меня директивы и передал их Маленкову.

      – Читайте.

      Тот, вернувшись назад, дошел до этого же самого места и запнулся, видимо не зная, что ему делать дальше, потому что дальше шел текст, вступавший в противоречие со словами Сталина. Запнулся, но все же продолжил чтение, – что ж делать!

      Сталин забрал у него бумаги и дал Берии.

      – Читай!

      Стал читать Берия, но при всем желании ничего другого вычитать не мог.

      Сталин забрал директивы и, сунув обратно в ящик, ничего не сказал, но чувствовалось, что он был очень недоволен. Почему-то именно в этом случае ему захотелось весь успех операции, связанный с правильностью ее планирования, оставить за собой.

      Разговор в тот день вообще вышел тяжелый. А вскоре после этого он заговорил со мной о том, что в предстоящих Висло-Одерской и Берлинской операциях специальной координации действий фронтов на месте вообще не потребуется. Что эту координацию сможет осуществлять Ставка непосредственно из Москвы. Сказав это, он предложил мне взять на себя командование 1-м Белорусским фронтом, который пойдет прямо на Берлин.

      Я спросил у него, куда же он думает в таком случае назначить Рокоссовского, командующего этим фронтом?

      Он ответил на вопрос вопросом:

      – А вы как думаете в этом случае? Вы будете командовать 1-м Белорусским фронтом, куда назначить Рокоссовского?

      Я ответил,