Семилетка поиска. Мария Арбатова

Она по натуре была легкая, праздничная: могла делать сразу десять дел, легко переключаться и держать уйму всего в зоне внимания. Когда Караванов шел с ней в магазин, это была взаимная пытка. Он спрашивал:

      – Что нужно купить?

      Она искренне отвечала:

      – Откуда я знаю? Увижу и пойму.

      Караванов бесился:

      – Ты что, не знаешь, чего у нас нет?

      Елена отвечала:

      – Наверное, знаю, но пойму, когда увижу.

      Елена вообще жила, как пела. То весело, то грустно. А Караванов жил, как считал. То правильно, то с ошибками.

      Она в жизни всегда сразу видела, нужен ей данный мужчина и насколько. Могла покупать одежду, не примерив. Умела разболтать на интервью бронзовый памятник; подружиться с любой кошкой и собакой; приготовить красивый обед из пустого холодильника; сложить в пазл любые бытийные осколки. Караванов же словно сбивал куски жизни дециметровыми гвоздями, и от этого вся конструкция постоянно дергалась и хрипела.

      Итак, претензия номер три называется: «Он не гибкий, он скучный…

      Номер четыре. Его совершенно не волнуют мои дела. Он ежедневно выслушивает мой отчет о прожитом дне. То с раздражением, то с интересом ревизора: ага, все на месте, никуда не денется. Он давно не читает моих статей и интервью.

      Номер пять. Это – постель. Но я же не могу рассказывать психологу, что мне вдруг все там перестало нравиться. Караванов замечательный любовник, но последнее время словно все делает наоборот…»

      Елена задумчиво записывала все это на оборотках распечатанных интервью, покусывая ручку, как в школе.

      Она думала: «Егорычев? Почему у нас прекратились отношения? Я ведь изнывала от благодарности. И он мне страшно нравился… Правда, было ощущение, что он меня купил. Он почувствовал это. Стал еще внимательней и предупредительней… Но отношения стали усыхать от того, что стало казаться, что я отрабатываю… Праздник ушел. А потом все скукожилось само собой. И даже не сразу это заметила. Егорычев долго был за границей. Вернулся – созванивались. Не получалось по времени. Потом отвыкли друг от друга. Начался медовый месяц с Каравановым. И Егорычев сам собой сошел на нет…»

      Иногда видела Егорычева на тусовках и говорила:

      – Позвонил бы… – таким тоном, после которого даже слепоглухонемой поймет, что звонить не стоит.

      Потом услышала, что у него роман с юной артисткой, увидела его помолодевшим и похудевшим, порадовалась.

      А с Каравановым они начали возиться с квартирой. Переставлять, украшать, переклеивать. Это оказалось нелегко, потому что у него по всякому закрученному шурупу и каждой купленной рюмке было свое мнение при полном отсутствии вкуса. Елена никогда не интересовалась мыслями двух первых мужей о том, подходят занавески к дивану, а обои к люстре или нет. А тут несчастный Караванов, по вине которого мучились столько лет, начал высказываться! Елена вспыхивала внутри, но быстро гасила себя, натягивала на лицо внимательность.

      «Нехай изложит, – думала она. – Все равно сделаю, чтоб было