Стабильное неравновесие. Александр Звягинцев

горя пережили мои жена и дети!

      – Значит, твоя контора, как я предполагал, тебя списала?

      – Это нормально! – пожал плечами американец. – Такая у нас сучья работа!

      – Сучья!.. Ты оказался между нами и Абдулло… Ты бы мог…

      – Я прекрасно понимаю, что бы я мог!

      – Почему же ты не использовал такой шанс?

      – Боюсь, что я не могу пока ответить на этот вопрос. Может, когда-нибудь позже…

      – Я не понимаю тебя, полковник!

      – Признаться, я и сам не понимаю, почему не захотел, чтобы Абдулло получил свой бакшиш! – усмехнулся американец.

      – Может, у тебя крыша поехала? – озадаченно спросил Сарматов, заглядывая в его лицо, освещенное ярким лунным светом.

      – Не думаю!.. Я, как видишь, освободился от пластыря и мог кричать, но что-то меня остановило… Честно говоря, мне не особенно хочется сейчас разбираться в этом.

      – С тобой не соскучишься, полковник! – качнул головой Сарматов.

Восточный Афганистан, 26 июня 1988 года

      Луч солнечного света подобрался к лицу спящего Сарматова. Он открыл глаза и, посмотрев сначала на часы, а потом на солнце, стал расталкивать Бурлака и Алана.

      – Хватит спать, мужики! Сейчас перекусим, и нужно топать по холодку, – и, поворачиваясь к американцу, прикованному к ветке дерева, добавил: – Ты не спишь, полковник?

      – А как ты думаешь, можно спокойно уснуть после известия о том, что тебя похоронили?.. Я вот все думаю, с каким оркестром меня хоронили, как себя вели близкие и дети? Надеюсь, хоть положили меня рядом с отцом и дедом!..

      – С этим ты еще успеешь разобраться, полковник! – усмехнулся Сарматов. – Главное, чтобы ты сам себя не похоронил…

      – Не дождешься! – улыбнулся тот в ответ. – Но вообще в этом что-то есть: тебя похоронили, сказали все слова, землей засыпали, а ты живешь! Жаль, страховку придется возвращать и пенсию семье перестанут выплачивать после моего воскрешения.

      – Действительно жаль! – согласился Сарматов, вглядываясь в лицо американца.

      Отдохнувшие за ночь бойцы ходко шагают по утренней росистой «зеленке». Скоро деревья редеют, и в просвете между ними показывается река, опоясывающая крутые склоны предгорья.

      – Ты был прав, командир. Все звериные тропы действительно ведут к водопою! – воскликнул Алан и посмотрел на небо, на котором мелькали черные крестики кружащихся высоко над землей грифов. – Похоже, добычу чуют! – показал он на птиц. – Слушай, командир, как галдят!

      – Нам как раз на ту сторону, – ответил Сарматов. – Заодно и посмотрим, что они там чуют.

      Старательно прячась за кустами, группа вышла к реке, медленно катящей свои воды среди каменистых пологих берегов.

      – Сармат! – воскликнул Бурлак и показал на противоположный берег. – Плот старого Вахида, командир!

      И действительно, в камнях противоположного берега полоскался в струях реки знакомый ковчег, но самого Вахида рядом с ним не было.

      Оглядев в бинокль «зеленку» и склон предгорья, Сарматов скомандовал:

      – За мной, мужики!.. Не нравится мне все