Отчаянные парни. Сергей Зверев

окровавленный бинт.

      – Ты?! – присаживаюсь рядом. – Господи, тебя опять задело?!

      Задело. И прилично. В крови вся камуфляжка на правом боку.

      Рву обертку пакета и помогаю остановить кровь. А сам ворчу:

      – Мля, что же это такое?! Валера, тебя ни на минуту нельзя оставить!.. Как намагниченный…

      – Это точно, – кривится он от боли.

      – Идти сможешь?

      – Обижаешь, начальник.

      Торбин с трудом поднимается и, согнувшись, делает шаг-другой…

      – Ну-ка, донесите его до нашей машины! – приказываю ребятам.

      Те живо подхватывают майора и аккуратно транспортируют в салон «УАЗа».

* * *

      Полковник бегает вокруг двух ментов, ползающих по траве и растирающих по мордасам кровавые сопли. Бегает, сумбурно взмахивает короткими ручками и визгливо вскрикивает:

      – Ты мне за это ответишь, наглец!

      – Пошел в жопу, – вяло огрызается Велик.

      – Что ты себе позволяешь, капитан?! Я напишу рапорт вашему командующему!

      – Засохни, плесень, – вразвалку топает тот к машине.

      – Клянусь, я сегодня же приму меры!..

      – Строчи, принтер струйный…

      Меньше минуты назад Стасик четко выполнил мою просьбу: начистил нюх гранатометчику-самоучке. А следом «выключил» его коллегу, удумавшего постоять за корпоративную честь. Увидев окровавленного Валеру, хотел проредить резцы и полковнику, да я вовремя остановил, приказав «седлать коней и мчать аллюром в стойло».

      У дымившегося особняка остались люди заместителя министра; скоро туда понаедут следователи, врачи и местное руководство. А нам там больше делать нечего. Я сухо распрощался с полковником и повелел водителям трогать…

      Мы возвращаемся по той же проселочной дороге. Теперь Куцему не нужно напоминать или в упор таращиться на его бледно-прозрачное ухо – он и сам старается вести «уазик» плавно, а перед каждым ухабом сбрасывает скорость чуть не до нуля. Сзади колупается грузовик с остальными ребятами.

      В общем-то, мы легко отделались: трое раненых для подобной операции – сущие пустяки. На заднем сиденье «УАЗа» полулежит Валерий – балдеет от укола сильного обезболивающего средства. Рядом копошится с бинтами Стас: подтирает кровоподтеки, меняет смоченные спиртом тампоны. И подбадривает товарища. А тот растягивает бледные губы в пьяной улыбке и подтрунивает над Величко:

      – Эх, Стасик, Стасик… Здоровенный ты шкаф, а антресолька у тебя пустая. Пора бы тебе знать, что вежливость – это не только далеко послать, но и проводить.

      «Шкаф» отмалчивается. Чешет кривой шрам на носу и отмалчивается. Как известно, неопределенность в таких случаях хуже самогого строго наказания. Кто знает, во что выльется перепалка с полковником?

      Да, жизнь – это пи…ц. Но не сразу, а постепенно…

      Глава вторая

      Российская Федерация

      Ставропольский край, Нижний Новгород

      С неурочной операцией на границе Чечни и Дагестана покончено. Можно вернуться мыслями и действиями к отпуску,